не забывай, что нам сегодня предстоит ужин, который ни я, ни ты пропустить не можем. Нам двоим следует явиться к папе и быть у него как штык! Я поем на ужине. Не долго до него осталось. – поглядывала на коричневые настенные часы я. – Надо заранее набраться терпения, оно нам пригодится на ужине. С Жанной Федоровной не расслабишься.
– Она мировая женщина. – расплыл в улыбке супруг. – С ней не соскучишься.
– Очень не соскучишься.
– Нам бы не опоздать сегодня забрать сына из садика. – принялся наворачивать запеченную картошку с курицей и зеленью муж. – Неделю назад мы с тобой опоздали на четыре часа! Так неудобно было перед воспитателем.
– Мы в тот день засаде просидели. – пила теплый чай из небольшой белой чашки я. – Раньше у нас никак не получилось. А до папы не получилось дозвониться. Он уснул. А когда он уснет, мимо него хоть табун лошадей проскочи, отец не услышит. А телефонный звонок тем более. Как будем забирать сына? Я собиралась проследить за Провапидковым. Не успела тебе рассказать, что я прикоснулась своим отпечатком пальца к японскому красному шару. Увидела, где наш сосед его в руках держал. Наведаться бы туда и поговорить. Я уверена, что Провапидков выведет нас на след. Да и я прикоснулась к вещам убитой и мне в голову поползли картинки. От живой девушки я не увидела ничего. Ни одной картинки. А так хотелось бы увидеть.
– Глашенька, ты же не можешь видеть все. То, что видишь и так чудо для нашего отдела. – погладил мою руку на столе Игорь. – Мы с тобой и так молодцы.
– Мой папа хотел, чтобы я не работала в этом отделе, а летала по небу в качестве пилота, но не пассажирки.
Супруг задержал взгляд на моем лице:
– И очень хорошо, что не летаешь, а то мы с тобой никогда не познакомились и у меня бы не было прекрасного сына.
– Кто сегодня Егорушку забирает из садика? Ты или я? – вытянула ноги под столом я. – Я тебе о своих планах сообщила. Игорь, заберешь сына из садика?
– А я собирался на работу к убитому Коме, да и с братом Комы стоит поговорить. Покажет мне место, где скрывается от Ромы сестра. Она в обиде на него и много, что с обиды взболтнет лишнего.
– Игорь, ты что думаешь, что Дима добровольно сознается, что он и сестра Ромы Оксана с имитировали похищение ради одного зрителя – Ромы? – поставила на стол кружку я. – Да он же станет отнекиваться. Сочинит песню, что они незнакомы.
– Придумаю что – нибудь. Брат комы мне поверит. Мне его доставят в отдел. Я с ним и побеседую. Да и он сам затрясется от страха, что его родной брат Кома погиб. – откусил хлеб муж. – Я уверен, что в его голове замелькают мысли: "я следующий. Меня убьют как Диму. Утопят где – нибудь в пруду, камень на шею привяжут и пустят на корм рыбкам. А мне не хочется помирать! Я и не пожил. Мне всего тридцать пять". Далее он начнет мысленно злиться на брата: "я же говорил Коме, чтобы он не ходил к Ромычу. Я его предупреждал, а он поступил как неразумный и глупый дошкольного возраста мальчик. Не пошел бы к Ромычу и остался жив. А что же делать мне? Как же мне страшно"!
Я положила в рот десерт
