знал, что не будет и не было Рима,
что все эти люди, включая повстанцев,
суть майя, как мама ему говорила,
когда уставала от казней и танцев.
2
Человек человеку не то чтобы волк,
человек человеку – печаль,
объяснял неофиту старик Сведенборг,
головою кудлатой качал.
Не пристало мне смертному смертных чернить,
но и друг человеку – чужак.
Это тёмное место, прости, ученик:
на поверхности тени лежат,
а внутри пустота, говорил Сведенборг,
невозможно задать алгоритм.
В пустоте и творит нас невидимый Бог,
не вникающий в то, что творит.
Он идёт по карнизу, и сам Он – карниз,
где твои балансируют дни.
Голубятню откроет, и ангелы из
вылетают, как будто они
суть реальное что-то.
Краснеет флажок.
И бессилен помочь третий глаз,
потому что трубит за спиною рожок,
и охота уже началась.
На холме, под узорною башней
дует фавн в тростниковую дудку.
Из материи тёмной и страшной
вылетают голодные духи;
над картофельным носятся полем,
издают леденящие писки…
Падший ангел с лицом Аль Капоне
с пароходика сходит на пристань;
обнимает за плечи красотку,
говорит, что соскучился сильно,
что купил ей браслет и кроссовки,
как она в феврале и просила.
Солнце майское выше и выше.
На бульварах играют оркестры.
Духи или летучие мыши…
(Здесь у автора тёмное место.)
Я прикрою окно, но не плотно.
И забьёт тополиная вьюга
небеса над заброшенным портом,
где миры проникают друг в друга.
На заброшенной даче живут полтергейст и собака,
навещают соседей (заплаканный призрак и кот).
По ночам небосвод опоясан змеёй Зодиака,
а утрами в нём будто гигантская слива цветёт.
А у призрака в городе – старая дева-невеста.
Обручиться успели, потом он уехал на фронт,
подорвался на мине, согласно условиям квеста;
подружился с котом и вздыхает который не год
по убитой любви. Полтергейст говорит: «Время лечит».
Только времени нет, даже если барахтаться в нём…
Роет землю собака, спускается новый не вечер,
кот шипит и плюётся густым вертикальным огнём.
Жмурит утро раннее красный глаз свой.
Дерево осыпалось пеплом сизым.
Мёртвый Бог отступнику шепчет «здравствуй».
