– дело ведь сделано, чего попусту громы-молнии расточать?! – отправить графа Зигмунта улаживать судьбу дочери… Но тотчас гордость взыграла, Ирена самолюбиво вскинула голову. Еще чего недоставало! Нет, она не иначе воротится домой, как в образе всем довольной замужней дамы – молодой графини Лаврентьевой! – и никто никогда не заподозрит, что она сейчас дорого заплатила бы за ту самую вуаль à la juive – прикрывающую лицо, да как можно плотнее. Чтобы без помех всплакнуть…
А с чего плакать-то?! Все ведь по ее сделалось. Как хотела Ирена – так и вышло. В конце концов, это судьба… Да, вот в чем оправдание, вот в чем утешение: все женщины в их роду по линии материнской венчались совершенно невероятным образом. Начиная с баснословной Елизаветы: венчание у нее тоже было тайное, и ее супруг, Алексей Измайлов, был убежден, что женится на другой девушке – ее двоюродной сестре, тоже Елизавете… правда, потом оказалось, что эта вторая Елизавета – вообще сестра самого Алексея. История, словом, вышла запутанная, так что через три или четыре года, окончательно все разъяснив и без памяти полюбив друг друга, Алексей и Елизавета сочли за лучшее обвенчаться заново – явно, тем паче что имели уже двоих детей. Прабабка Ирены, Мария, дочка Елизаветина, венчалась, правда, по всем правилам: в Александро-Невской лавре, одетая в самый роскошный туалет, и от венца возвращалась в белой карете, запряженной белыми лошадьми цугом… Однако счастья это ей не принесло: только через десять лет она и супруг ее, барон Димитрий Корф, поняли, что рождены любить, а вовсе не ненавидеть друг друга. А бабушка Ангелина?! От Ирены, конечно, скрывали пикантные подробности, однако она откуда-то знала, что Ангелина венчалась с дедушкой Никитою Аргамаковым (тогда, понятно, никаким не дедушкою, а молодым князем, лихим гусаром!) в Париже, в 1814 году, и к тому времени их дочь Юленька уже родилась! Что же говорить об этой Юленьке…[3] Сейчас они с мужем – образец супружеской любви, однако старая-престарая, еще маменькина, нянька Богуслава (она-то, к слову сказать, и назвала Ирину некогда на польский манер Иренкою, после чего имя это пристало к ней крепче крестильного) однажды проболталась, что пани Юлька была смерть бедовая дивчинка и замуж хотела выйти поначалу совсем за другого человека, причем, что самое замечательное, тоже бежала с ним, желая тайно обвенчаться! На ее счастье, это не удалось, однако ведь бежала! Ведь хотела! Так что, если порассудить, никто из женщин их рода Ирену упрекнуть не сможет: ни на этом свете, ни на том. Да и все равно уж, упрекай не упрекай, она теперь Лаврентьева… Помнится, раньше они с братом спорили, кому какая фамилия больше нравится, Станислав предпочитал именоваться Белышом, Ирена – Сокольской…
Она зябко вздрогнула, вспомнив, что отныне и навсегда – Лаврентьева.
– Вы дрожите, Ирена? – раздался голос рядом.
В ту же минуту на нее точно шквал обрушился: Игнатий стиснул ее в объятиях и прижался к губам своим возбужденно дышащим,
Истории этих персонажей читайте в любовно-исторических романах Е. Арсеньевой «Роковая дама треф», «Карта судьбы».
