численных водопадов, стекающих с вершин и пополняющих фьорды талых вод. Корабли причалили: тёплая встреча, рассказы о былом, праздничный ужин, страстная ночь.
Как я тут оказался, неважно, хотя пусть вы очередной раз убедитесь, что миром движет один и тот же принцип вне зависимости от географии. Итак, попал я сюда по знакомству. Для многих такой поворот – улыбка судьбы. Для меня это переселение было вынужденным. А мне подобных именуют «гастарбайтерами».
Жизнь в эмиграции не отличается особым разнообразием. Ожившие легенды, традиции, уклад, местные красоты – спустя некоторое время всё это отходит на второй план. Начинаешь чувствовать себя тем самым заморским чудом, которое древнескандинавские воины привозили на потеху землякам. И охватывает неистовое желание вернуться назад, к тому, что ближе и роднее, туда, где ты – неотъемлемая часть целого, а не дополнительная пара рук и ног в хозяйстве. Невольно сравниваешь, переосмысливаешь.
Приехал я в этот норвежский приютившийся среди поросших зеленью горных хребтов городок по весне. Насколько он древний и каким был несколько веков назад можно судить, заглянув в музей. На окраине города под открытым небом воссоздано древнее поселение. Это жилые дома и хозяйственные пристройки разных эпох, с характерными для того или иного времени утварью и внутренним убранством. Звучит не художественно, но я и не пытаюсь увлечь вас в мир литературной фантазии…. Норвежцы помнят о предках и чтят прошлое. Без этого, как они считают, невозможно было бы сегодня, и нет завтра. Без любви к своему прошлому невозможна любовь и согласие среди людей в настоящем: нация просто-напросто вымрет.
Поселили нас, гастарбайтеров, в специально отведённом для иностранцев домике. Это была одноэтажная, деревянная, цвета неспелого персика старая постройка со всеми удобствами, верандой и цокольным этажом. Внутри пара служебных помещений, шесть комнат, гостиная и кухня со всей мыслимой современной бытовой техникой. Из отопления только небольшая печка в гостиной и по электрическому радиатору в каждой комнате.
Люди под этой черепичной крышей собрались разные, в основном из Прибалтики. Помимо заработка нас объединяло знание русского языка и менталитет. Мы спорили, иногда ругались, но всегда находили общий язык и понимание. Дружно жили, в целом, весело. Местные жители немало удивлялись, как мы, представители разных республик, говорим на одном языке. Нас же в немалой степени удивляло, что они очень слабо представляли себе политическую географию Прибалтики до начала девяностых годов. Понятным для них оказалось объяснение, что для нас русский – это такой же интернациональный язык, как для них английский.
В первый же месяц, по приезду, я излазил окрестности, берега фьорда, музей и пообщался с местными. Остались только горы. Для местных жителей это особый мир. Практически каждая семья у них имеет домик там, наверху, где пастбища, ягоды, грибы и возможность отрешиться от мирской суеты. В этих домах принято проводить отпуска и выходные. Горы для норвежцев – это ещё и источник природной питьевой воды. Но особенно они гордятся, что стоят их горы со времён ледникового периода. Даже снег на некоторых из них сохранил структуру того времени.
Желание сходить в горы у меня возникло практически сразу, как я устроился и осмотрелся. Даже вершину присмотрел. Но – то погоды нет, то компании не собрать, то с работой завал. Так и лето прошло.
Последний день августа. День солнечный. Выходные свободны. После работы собрались, поужинали, отдыхаем. Говорим о разном. В компании новенькая девушка из Эстонии, из «титульных», как мы таких называли, это значит – минимальное знание русского языка и особый, национально-индивидуалистский взгляд на жизнь.
На работе и дома, общаясь между собой и с местными, мы всегда старались исходить из того, что у нас общего. Например, нас забавлял поиск сходных слов в языке: слово «швабра» или "душ" с небольшими интонационными изменениями одинаково звучат как на русском, так и норвежском языках, называя один и тот же предмет. Новенькая же постоянно противопоставляла себя нам, утверждая, что мы разные, хотя бы только потому, что она эстонка. «Погоды», так сказать, она в коллективе не делала, основную часть свободного времени отсиживалась у себя в комнате, поэтому все её претензии так и оставались при ней.
Нет, Кэтлин – так звали новенькую – не была снобом. В какой-то момент мне даже показалось, что её отчуждённость – защитная реакция на наши пристальные, испытующие взгляды. Ситуацию разрядил случай.
В один из дней мы пьянствовали, болтали, слушали музыку. Неделя выдалась напряжённая, суббота – рабочая. Все порядком измотаны, хотелось отрешиться и почувствовать себя «на берегу», среди своих. Тёплый летний вечер, мы сидим на веранде, нещадно шумим.
Слышимость в доме ужасающая, но мы свыклись, а если кто-то отдыхал после ночного дежурства, остальные ходили на цыпочках. Но не в это раз, все были «дома».
Так вот, засели, значит, празднуем. С момента приезда, Кэтлин держится стороной, и всё свободное время проводит за компьютером, переписываясь
