Димка. – Он не умеет врать. Я ведь могу и у него спросить.
– Придурок ты, Волков. Если бы ты так вокруг него не скакал, я бы в его сторону вообще не посмотрела. Ну пришел новенький и пришел. Учится, никому не мешает. Так нет же…
Машу в самом деле достали эти пляски вокруг Крестовского. А еще ей вдруг стало страшно, что если Димка не врет, то Крестовский может рассказать про бабушкиного соседа. Как потом объяснить, почему она рассказала ему такие личные вещи?
Маша решительно направилась ко входу в здание, бросив Волкова одного. Пусть прогуливает, если ему хочется. Она опаздывать не собиралась.
Первым уроком шел английский. Мамы в кабинете еще не было, группа же почти в полном составе сидела на своих местах. Крестовский поднял голову, когда услышал Машино приветствие, однако ничего не сказал. Вероятно, до сих пор не мог простить слова «стоять». Признаться, Маше было жутко неловко за это нелепое обращение, но сделанного не воротишь.
Она прошла к своей парте и, стараясь не смотреть в сторону Крестовского, выложила на парту «Театр», тетрадь, ручку. Кабинет английского был длинным и узким, поэтому столы были расставлены в два ряда: у окон и у стены. Крестовский сидел за третьей партой у окна. Маша с Димкой – за третьей партой у стены, так что стоило Маше занять свое место, как Крестовский прочно обосновался в поле ее зрения, и не замечать его почему-то было очень сложно.
Димка вошел в аудиторию и, не снимая с плеча рюкзака, направился в сторону Крестовского. В кабинете разом наступила тишина. Маша в оцепенении смотрела на то, как Димка подходит к читающему «Театр» Крестовскому и молча опирается ладонями о его парту. Крестовский оторвался от чтения и поднял вопросительный взгляд.
– На пару слов, – на удивление миролюбиво сказал Димка.
Крестовский, отодвинув книжку, встал и послушно вышел за Димкой из кабинета.
Все рванули к двери. Пожалуй, местный театр будет поинтересней Моэмовского! В эту минуту прозвенел звонок, и проходивший мимо кабинета препод философии демонстративно захлопнул дверь перед носом любопытствующих.
– Машка, что у них стряслось? – налетели на нее одногруппники.
Маша в ужасе подумала о том, что не умеющий, по словам Димки, врать Крестовский сейчас сдаст ее с потрохами. Отмахнувшись от дергавших ее за рукава одногруппниц, она бросилась в коридор.
Крестовский и Волков стояли недалеко от двери и выглядели так, будто любое неосторожное движение может спровоцировать начало боевых действий. Маша на миг замерла, а потом решила, что уж лучше сейчас утащить Волкова, выслушать его ор, а затем надавить на чувство вины, которое в нем можно вызвать очень легко, чем расхлебывать последствия своей неуместной откровенности.
– Дима, пойдем, пожалуйста, – произнесла Маша, вклиниваясь между юношами.
– Пять сек, – отмахнулся Димка, не глядя на нее.
– Нет уж, разбирайтесь сами, – подал голос Крестовский, вероятно, в продолжение их разговора
