– на этот раз угадать не успела.
Еще и еще.
Еще и еще.
Она выгребла книги – всю полку, все, что могли взять руки.
Большая часть слиплась в вонючую черно-желтую кашу. Но это было не столь уж и важно – всё равно все они, все, вот тут, в ее памяти.
Она держала их в охапке – а страницы просачивались между пальцами и с чвяканьем стекали на пол. Наконец она разжала руки. Водопад – грязепад – слизепад – книгопад обрушился ей под ноги.
И тогда она взяла сумку.
Рассказывали, что Механизмы удерживают Ничто за пределами города и пока те работают, городу ничего не грозит. Правда, другие говорили – шепотом и оглядываясь – что именно Механизмы и создают это Ничто, и третьи добавляли: пусть так и будет, потому что на самом деле за пределами Города есть нечто похуже. Рассказывали о смельчаках, которые выходили в Ничто – да так и не возвращались. А веревки, которыми они были обвязаны, тянулись и тянулись, тянулись и тянулись – как не могла сделать ни одна веревка. Говорили, что их концы так и валяются там, у изгороди, уходя в Ничто, оставаясь в Городе.
Миранда не особо вслушивалась во все эти истории. Что бы в них ни говорилось, все равно суть оставалась одна – Город и Ничто были, есть и будут. И над всеми ними царствуют Механизмы. Так и никак иначе. А мелочи уже не столь и важны.
В любом случае, тот мир, о котором она читает в книгах, – для них потерян. Точнее, даже никогда и не существовал. Может быть, он есть где-то там – за Ничто – но никому нет в него хода. Да и каков он, тот мир? Как в «Гамлете»? «Войне и мире»? «Доме в тысячу этажей»? Подчас она не понимала половины из того, о чем повествует текст – непонятные слова, неизвестные названия, странное поведение персонажей. Вряд ли это понимали и те, кому она читала, – они слушали слова, мелодию, фразы, но никак не мысли. Ей даже казалось, что мысли давно уже умерли здесь, запутались, как те тряпки в зубцах шестеренок, и весь город влачит жалкое, бессмысленное, растянутое во времени и ограниченное в пространстве существование – путь в никуда, дорога ниоткуда.
Выйдя на улицу, она подняла воротник и покрепче прижала к себе сумку. Кратчайший путь к океану требовал на себя около получаса – но ничего, в данном случае время не имеет значения. Перед лицом вечности мало что имеет значение.
Ее влекло к океану, тащило туда со страшной силой, словно что-то гнало, заставляло, торопило.
Иной и впрямь решит, что в этом скрыт
Хоть и неясный, но зловещий разум…[10]
– пробормотала она, сжимая виски руками.
Над городом парил цеппелин – много-много лет назад пойманный в тиски Ничто, не могущий ни опуститься, ни уйти вдаль, Увязший Голландец, вечное напоминание о том, что из Города нет выхода. Одни говорили, что вся команда и пассажиры давно мертвы, другие – что они превратились в существ, описать которых не хватит слов, а третьи шептали, что на Голландце и время течет по-другому, и мир вывернут наизнанку, так что сказать, что он мертв – так же сложно, как и сказать, что он жив.
Когда-то Миранда, как и другие самоуверенные
У. Шекспир. «Гамлет».
