грохот копыт, зазвучали,Как шум боевой тех торжественных дней,
Когда половецких заслышав коней,
Славянские земли дрожали.
Отрок не внимает. Ор снова поёт
Ту песню тоски и томленья,
Которую пели, ведя хоровод,
У вод лебединых встречая восход,
Красавиц степных поколенья.
Свой кубок Отрок поднимает, а Ор
Уж новую песнь запевает,
Что матери детям поют, если с гор
Срывается буря, колебля шатёр,
И дико в степи завывает.
И взор опускает Отрок, и царя
Лицо застывает в смятенье.
Но пляшут наложницы, скоро заря,
И ликом светлеет Отрок, говоря:
«Исполнил, певец, порученье?»
«Исполнил!» – бледнеет певец и встаёт,
И, лютню оставив, емшана
С последней надеждой пучок достаёт,
И вытянув руку, бросает вперёд,
В лицо непокорного хана…
На горной тропе предрассветный туман,
Но дом уже виден, далёкий.
Отрок осторожно ведёт караван,
К лицу прижимая душистый емшан,
И слёзы стекают на щёки.
Первые мертвецы[33]
Он здесь, он здесь! Явился он —
Великий мор людской! —
Вещает колокольный звон
На башне городской.
Он здесь, он здесь! Он у ворот,
Могуч, неумолим!
Лачуги и дома господ
Открыты перед ним.
Он здесь! Снимает урожай!
Его ужасен след!
Наверно, вымрет скоро край,
А в гетто мёртвых нет!
По городам, по деревням
Смятенье, плач и стон.
Здесь правит смерть! Лишь в гетто – там
Не видно похорон.
Вещает колокол, гудит:
Сто мёртвых ночью! Сто!
И только в гетто – чернь твердит —
Не заболел никто.
Что скажут рыцарь и монах
В ответ на глас молвы?
Мрачнеют лица. В гетто – страх
От шороха листвы.
Дрожат и ждут… Судьба лиха…
Вдруг радость: наконец
Есть двое мёртвых! Ха-ха-ха!
Благословен Творец!
И осторожно, не спеша,
С весёлым блеском глаз,
«Хевра́» шагает «кадиша́»[34]
Глядите, смерть у нас!
Не торговать, не на базар,
Не удивлять купцов —
Везут, как редкостный товар,
Двух новых мертвецов.
Вчера поднять не смели взор,
И вот – благая весть!
Смотрите все: великий мор
Теперь и в гетто есть!
Но жалко, нет колоколов,
И башен нет у нас.
И возглашает, петь готов:
«Есть в гетто смерть!» – Парнас[35]!
Ури-Нисан Гнесин
1879, Стародуб (Россия) – 1913, Варшава
«В час заката, в час молчанья…»
В час заката, в час молчанья
Незаметно
В эпоху «Чёрной смерти» на евреев указывали как на причину бедствия. В этих условиях главным было физическое выживание еврейских общин, но Черниховский, воспевавший в своём творчестве силу духа и героизм, порицает еврейское малодушие.
«Хевра кадиша» – еврейское похоронное братство.
Глава еврейской общины.
