тихают, как только мы с Рэйчел выбегаем на задний двор большого дома Стивена Прайса.
– Ох, как я скучала. – Рэй принимается меня нещадно стискивать в объятьях и целовать в щеки.
Я игриво морщусь.
– Мы видимся каждую неделю.
Рэйчел беспечно машет рукой и заглядывает в окна.
– Стив не обманул в этот раз. Здесь действительно все свои.
Те, кто смог выбраться на Хэллоуин домой, сразу же примчались к Стиву, который прилетел утром из Чикаго, где учится и живет со своим старшим братом Майклом и, оповестив об этом весь город, устроил вечеринку.
Ни я, Ни Стайлз, ни Бритт, никто не удивился, что эти двое начали встречаться в конце прошлого года. Прелюдия Стива и Рэй наконец-то закончилась, и мы вздохнули спокойно. Но не тут-то было. Эта парочка, даже воссоединившись, сводила с ума всех вокруг своими слишком уж бурными проявлениями чувств.
– Ты приняла решение? – спрашиваю я Рэйчел, пока та подтягивает колготки, озираясь.
– Я не хочу уезжать из Бостона, – вздыхает она. – Стив не хочет переезжать из Чикаго. Я не знаю, как мы найдем компромисс.
Это сложно. Отношения на расстоянии, в особенности, такие как у Рэйчел и Стива. Но насколько я знаю, пока они справляются.
– Ты же понимаешь, что если вы хотите общее будущее, то кто-то из вас должен сделать этот шаг. В Чикаго тоже изучают психологию.
Рэйчел бросает на меня суровый взгляд и прищуривает глаза.
– Ты меня подговариваешь. Это он тебя попросил?
Я делаю пару шагов назад, подняв руки. Дерзкий костюм подруги в стиле Алисы из Страны Безумия делают ее весьма грозной, особенно в сумерках.
– Зачем ты подстригла волосы? – перевожу я тему и оглядываю ее новую прическу со светлыми прядями, спадающими до плеч.
– Эм, мне нравится. Ты мне зубы не заговаривай, – упорствует Рэй. – Может и перееду. Если мама позволит. И если я тебе надоела.
Я театрально закатываю глаза. Она смеется и снова принимается меня тискать.
– Жаль с нами нет Бритт.
– Уж она-то показала пример, что за любимым нужно бежать хоть на край света, – мечтательно улыбаюсь я.
Бриттани и Бен удивили всех. Они собрали вещи и умчались в Коннектикут, поступив в Военную академию береговой охраны США. Ни с кем не советуясь и ни кого не спрашивая. Я оценила их поступок, а Рэй дулась целый год.
– Ладно, пойду найду чикагского мачо, – притворно вздыхает Рэй. – Идешь?
– Побуду еще немного.
– Хорошо.
Я вдыхаю холодный осенний воздух и улыбаюсь. Красные, желтые и зеленые листья украшают красивый и ухоженный сад. Осень – особенное время для Салема. Вечный Хэллоуин становится не просто сказкой. Все байки и легенды оживают, а ведьмы покидают свои временные убежища и начинают творить хаос.
Есть ли в этом правда или нет – это не важно. Не представляю, как я раньше могла жить без этого. Осень – особенное время для меня. В особенности в последние два года.
Дверь позади меня тихонько отворяется, и я сразу понимаю кто это. Иногда мне даже не нужно видеть, я просто чувствую его. Он не подходит, а я не оборачиваюсь. Я чувствую его улыбку и улыбаюсь сама. На протяжении двух лет, я вижу его почти каждый день, и этого всегда будет недостаточно.
Не выдержав первой, я разворачиваюсь на каблуках и утопаю в кофейном море. Цвет этих глаз напоминает плитки любимого сливочного шоколада, зернышки немолотого и ароматного кофе. Эти глаза напоминают о доме, о чем-то родном и близком. В них горит огонь, который разгорается ярче, когда они устремлены на меня. Мое тело как по сигналу затопляет тепло и тихая бездонная радость. Так происходит всегда, когда я его вижу.
На губах Стайлза играет легкая ухмылка. Полосатый костюм Джека – повелителя тыкв, мы купили на распродаже в Бостоне, как и мой – Эмили, возлюбленной Джека.
Стайлз отталкивается плечом от двери, на которую опирался и подходит ко мне. Его длинные пальцы убирают выбившуюся прядь красных волос с моего лица, а губы касаются виска.
– Я потерял тебя.
Тембр его голоса всегда посылает невидимые вибрации моим нервным клеткам, и мое тело начинает дрожать.
– Мы ведь приехали, чтобы увидеться со всеми, – шепчу я, дразня Стайлза губами.
– Уже пообщались. – Он улыбается. Я не сдерживаюсь и начинаю смеяться.
Нарисованная улыбка на его лице стягивается.
– Ты сказала, что мне идет.
– Тебе идет, – отвечаю я, едва сдерживаясь.
