пруда. Жила. Живописное место, готовая визуальная цитата для брошюры про идеальный жилой район респектабельных толстосумов и семей с детьми. Вокруг аккуратные разноцветные таунхаусы, детские площадки, ухоженные газончики и насыпные дорожки. Каждый городок огорожен, попасть сюда без приглашения и без допуска невозможно. Я все время думаю об этом, как преступнику удалось обмануть систему, которую невозможно обмануть? Или он как-то выманил ребенка за пределы городка и схватил там? Я считаю до десяти, на всякий случай принимаю дополнительную таблетку и нажимаю на кнопку звонка. Рано или поздно с Наташей все равно придется разговаривать. И с Мартиным отцом, возможно, тоже.
Узнав кто я, Наташа приглашает меня пройти в гостиную. Она идет впереди по коридору, держась рукой за стену, я иду вслед и малодушно радуюсь, что это не мне пришлось звонить и сообщать ей о смерти дочери, приглашать ее на опознание изуродованного тела, стоять рядом и молчать, пропитываясь насквозь и навсегда чудовищным, парализующим, вязким горем, от которого горчит на языке и першит в горле, загораясь все пожирающим гневом бессилия. В квартире бардак, на полу то тут то там валяются какие-то предметы одежды и другие вещи. Наверное, во всех многодетных семьях так. А может быть просто сейчас не до этого? Почему я об этом думаю? Словно сознание хватается за какие-то незначительные детали, чтобы отвлечься от…
– Мы забрали Марту когда ей было всего 2 месяца. Мне было сорок два на тот момент, мужу тридцать пять. – Наташа смотрит в пол, глаза у нее распухшие, красные, но она не плачет, только сжимает и разжимает ладони все время. – Мы решили, что это будет наша последняя малышка. Такая чудесная, милая кроха. Улыбчивая. Никогда не пойму людей, которые не хотят растить собственных детей. Конечно сложно, нужно постоянно проходить аккредитацию, сдавать экзамены, наблюдаться у психолога. Но это того стоит. Смотреть, как они растут и быть рядом – это самое увлекательное путешествие на земле и единственное по-настоящему долгое. У вас есть дети?
– Нет. Пока еще нет.
– Да. Вам ведь, наверное, еще нет тридцати. Значит вы не знаете, как это больно. – Она начинает рыдать. – Почему? Почему? Как такое возможно в наше время? Марта, девочка моя, Мартышка…
Мне хочется как-то ее поддержать, но я не знаю, что надо говорить в таких случаях. И что надо делать. Если я собираюсь задержаться на месте детектива, нужно заново прослушать курс «Первая помощь и взаимодействие с родными потерпевших и погибших». Она трясется от беззвучных рыданий, плечи ходят ходуном, я протягиваю руку через стол, и слегка касаюсь ее ладони.
– Мы найдем его. Мы его обязательное найдем, я вам обещаю. – Я знаю, обещать этого нельзя. Но не обещать нельзя тем более.
Она отнимает лицо от ладоней, мокрое от слез и почти беззвучно шепчет: – Конечно. Конечно. Я уверена. Нельзя допустить, чтобы пострадал кто-то еще.
Мы проходим в комнату Марты.
– Я
