морщинами, но гораздо меньше, чем можно было бы предположить. Древний вековой старик выглядит стариком моложе. На него наброшена шкура, и голову венчает голова черного кота – кота огромного, больше, чем любой из львов, которых Ваня видел в зоопарке. Наверное, пантера; глаза кота открыты и смотрят удивительно живым, понимающим взглядом. Из-за шкуры старик мог бы казаться шаманом, из тех, кого показывают в передачах о дальних восточных регионах, но у него нет ни бубна, ни перьев, ни рогов, ни висячих лохмотьев – ничего из того, что должно бы быть у шамана. На старике самый обычный стариковский потрепанный костюм. На шее- совсем не обычный металлический ошейник, поблескивающий потертым золотом в серости тумана. От ошейника тянется толстая, толщиной в запястье, цепь – конец её теряется в сером мареве; она склоняет голову старика к земле, но совсем не расстраивает, судя по насмешливому взгляду. Может, старик уже давно потерял разум. Остановившись перед Мораной, старик встает ровнее, выпрямляя спину, и цепь у его шеи снова звенит.
– Что ты притащила мне на этот раз? Очередную падаль?
Морана смотрит на него с презрением – и тенью страха.
– Помни, с кем говоришь, – напоминает она, и голос её звенит.
Старика не пугают её угрозы, как если бы его было больше нечем пугать. Он по-старчески, крякающее, смеётся и поднимает руку, почесывая за ухом кота у себя на голове. Кот не реагирует, хотя на короткий миг Ване кажется – кот тоже оживет, улыбаясь клыкастой пастью.
– Какая строгая стала, ты посмотри.
Её бесит тон старика – это видно по морщинке между бровей, по тому, как сходятся с жесткую линию губы. Вряд ли у неё покорный характер – думает Ваня, но Гвидон, стоявший до этого поодаль, делает шаг вперед и ловит её взгляд. Этого достаточно, Морана берет себя в руки и не спорит со стариком – как не спорят с запойным или сумасшедшим.
– Я привела тебе жар-птицу.
Ваня чувствует, как Василиса вздрагивает от этих слов, но – ни на шаг не отступает. Старик не проявляет к ней ни малейшего интереса, даже не смотрит в её сторону – он смотрит на Морану, хитро склонив набок голову, как будто она – девчонка, пытающаяся скрыть от взрослого важный и очевидный секрет. Шерсть кота мокрая от тумана, и брызги летят в стороны, когда старик отряхивается, как животное, и идет к ней. Он поразительно стремителен для своего возраста – Ваня успевает лишь вздрогнуть, старик почти касается Морана, вытянув руку со скрюченными пальцами.
Цепь натягивается, и ему не хватает всего лишь шага.
Улыбка его широкая, безумная и гнилая.
– Он у тебя, старая плутовка. Цветок папоротника у тебя, я чую его запах.
– Ты спятил, кот. Папоротник не цветет.
Старик смеётся ответу – каркающим, болезненным смехом, и не верит её словам.
– А я котенок в руках доброй хозяйки. Так и есть, так и есть…
Он назвал её "старой", и Ване не хочется знать её возраст, не хочется верить
