style="font-size:15px;"> Глава 3
Путевой журнал Джонатана Харкера (продолжение)
Убедившись в том, что, сам того не ведая, я попал в положение заключенного, я не мог и не желал подавить в себе приступ бешенства. Я бегал вверх и вниз по лестницам, толкая каждую дверь и выглядывая во все окна; спустя некоторое время на меня обрушилось чувство одиночества и беспомощности. Оглядываясь на эти события через несколько часов, я понимаю, что тогда, должно быть, мой рассудок помрачился, поскольку я носился по замку, точно крыса в ловушке. Утвердившись в том, что пока от меня ничего не зависит, я спокойно – настолько спокойно, насколько мог в создавшемся положении, – сел и начал обдумывать, что теперь следует предпринять. Я в раздумьях до сих пор не пришел к какому-либо решению. Не вызывает сомнений только одно: что бы я не придумал, не стоит посвящать в это графа. Ему прекрасно известно, в какой роли я нынче оказался. Он сам ее мне уготовил, и, надо полагать, на то у него есть свои причины. Выложи я ему все факты напрямую – и он обманет меня. Насколько я понимаю, сейчас мне остается только одно: хранить все свои страхи при себе, а глаза держать широко открытыми. Сейчас напрашиваются два вывода: либо я, подобно ребенку, попал во власть нелепых опасений, либо я действительно стал игрушкой в чьих-то злых руках; если справедливо последнее, то мне потребуется хитрость и весь мой ум, чтобы бежать отсюда.
Не успел я все это обдумать, как тяжелая входная дверь внизу гулко хлопнула, закрывшись за возвратившимся графом. Он не сразу поднялся в библиотеку, поэтому я потихоньку прошел в свою спальню, где и застал аристократа, застилавшего мою постель. Это выглядело более чем странно, но лишь подтверждало мои подозрения: слуг в доме не держали. Когда позже я сквозь щель в двери подглядывал за тем, как тот накрывает стол, я лишний раз убедился в собственной правоте; коль скоро ему приходится заниматься столь прозаичными делами, здесь нет больше никого, кто мог бы это сделать. Я вновь почувствовал страх. Если в замке не держат прислуги, то, наверняка, сам граф исполнял роль кучера, доставившего меня сюда. Ужасная догадка поразила меня: тогда именно Дракула так легко управился с волками, лишь молча протянув вперед руки. Неужели страхи людей в Бистрице и жалось ко мне моих попутчиков имели под собой основания? Что тогда означали распятие, чеснок, цветы шиповника, рябина? Господи, благослови ту безгрешную добрую женщину, что повесила мне на шею крестик! Стоит мне до него дотронуться, как меня тут же наполняют уверенность и покой. Как странно, что вещь, в которой с раннего детства меня учили видеть идолопоклонство, в минуты несчастья и одиночества дает мне столько сил! Что заключено в этой безделушке? Быть может, она и есть тот проводник, что сообщает нам утешение и благодать? Как-нибудь на досуге стоит об этом поразмыслить. А пока мне следует как можно больше разузнать о графе Дракуле. Кто знает, а вдруг тогда я сумею ясно понять, в какую передрягу попал. Сегодня вечером надо повернуть разговор так, чтобы он рассказал о себе. Но нельзя забывать об осторожности
