дящего лета, придерживая на отдаленных подступах к городу стаи натекавших с запада облаков, то прощальный аккорд получился совсем уж унылым. Вместо шикарного заката, расписанного яркими красками уплывавшего за горизонт утомленного солнца, небо затянуло плотным саваном свинцовых туч, из-за чего город сразу посерел и обезлюдел. Примчавшийся из-за реки, пронизывающий ветер, яростными порывами поднял клубы пыли на мостовых, разгоняя с улиц последних прохожих, после чего умчал хулиганить по узким подворотням, уступив место первому предвестнику осени – нудному и нескончаемому дождю, воплощению осенней хандры.
Под этим сизым небом, оплакивавшим безвременную кончину лета, город и вовсе стал похож на мокнущую под дождем дворнягу. Такой же жалкий и понурый.
У Макса было богатое воображение и, благодаря этому сомнительному богатству, он без труда представлял себе, как поскуливает за окном его уютного офиса мокнущий город-щенок. В серых струях дождя и с высоты птичьего полета – фирма где он работал занимала почти весь сороковой этаж одного из небоскребов в деловом центре – обезлюдевший город выглядел безотрадно и уныло, нагоняя тоску. Осень безжалостно брала город за горло, и в горле у Макса от увиденного тоже ни с того ни с сего запершило.
Ведь еще неделю назад он с головой утопал в лете – отпуск, море, песок, теплый бриз, кипарисы и… любимая девушка. Это был его первый отпуск, в который он поехал не «налегке», как говорится «на курортную охоту», а со своим очаровательным «самоваром». И, честно признаться, ни разу не пожалел. Этот отпуск был самым лучшим из всей череды прежних отпусков. Их красивая пара была неразлучна в райском уголке две недели и совершенно не устала друг от друга.
Теперь от кипарисового «рая» остались лишь сладкие воспоминания и она. Его Ева.
Воспоминание о возлюбленной немного приподняло Максу подпорченное погодой настроение.
Ева. Прекрасное юное создание, непонятно за какие заслуги посланное ему небесами.
Ему уже скоро тридцать три, ей скоро двадцать три, но разница в десяток лет никак не сказывалась на их взаимопонимании и мировосприятии. Они понимали друг друга с полуслова. Им нравились одинаковые фильмы, песни, книги, блюда. У них были одинаковые вкусы и это сближало их еще больше. Макс считал, что они были созданы друг для друга. Ева была не только красива, стройна и элегантна, но еще больше Макса в ней умиляли её скромность, доброта, нежность и кротость. После уже почти полугода их знакомства, его возлюбленная оставалась все такой же простодушной, стеснительной и вместе с тем романтичной, что даже намекая на интимную близость Макс за все время ни разу не решился предложить ей «заняться сексом», а исключительно «предаться любви». И прелюдии полные нежности и ласок, и занятия любовью, пусть и в одной миссионерской позиции, нисколько его не пресыщали. Макс жадно пил из этого застенчивого сосуда любви и все никак не мог утолить свою жажду. Иногда ему казалось, что Ева земное воплощение Афродиты – богини юности и любви.
Вообще-то её звали Евгения.
Женя. Женечка. Но Макс настойчиво звал её Евой. И вовсе не потому что она стала его первой девушкой. До встречи с ней, у Макса уже была завидная коллекция интимных побед и репутация опытного дамского угодника. Однако, как сам себе признавался молодой человек, Ева была первой девушкой, которую он был искренне рад видеть по утрам рядом с собой, в одной постели, вот уже страшно подумать сколько времени. Ему нравилось наблюдать как беззащитная во сне девушка, смешно морщит слегка вздернутый носик, когда первые солнечные лучи, пробившись сквозь неплотно прикрытые шторы, ложились на её прелестное лицо. Он мог бесконечно долго смотреть как подрагивают во сне кончики её алых губ, слегка приоткрытого рта, слушать её тихое ровное дыхание, наслаждаться ароматом её вьющихся русых локонов, струившихся по оголенным плечам.
Может это раннее неиспытанное чувство родилось в нем из-за того, что как раз-таки он стал своеобразным «Адамом» – её первым мужчиной? Кто знает?! Однако факт оставался фактом – Макс уже давно и всерьез подумывал о том, чтобы сделать Еве предложение. Тем более, что Боб – для всех остальных Владимир Владимирович, его друг детства и главный собутыльник, готовый в любое время суток составить ему компанию – пригласил сегодня их с Евой на вечеринку по поводу своей помолвки. Так что не грех было подумать о создании и своей собственной ячейки общества, тем более, что кандидатуры лучше Евы Макс и представить себе не мог.
Мысли о дружеской вечеринке, на которую он был приглашен с любимой, и последующей ночи с нежными объятиями и сладкими поцелуями, разогнали подступившую было хандру. Макс даже начал насвистывать какой-то навязчивый забавный мотивчик, когда внезапно раздался зуммер внутренней связи. На экране высветился номер секретарши директора фирмы, которая спешила напомнить ему еще об одной головной боли – квартальном отчете за его отдел.
По возвращении из отпуска Макс в первый же рабочий день был вызван на «ковер», где ему недвусмысленно дали понять, что он будет в буквальном смысле «изнасилован»
