многом идейными установками «зеленых» были вдохновлены восстания против Советской власти, происходившие на исходе Гражданской войны (в Кронштадте, Сибири, Тамбовской губернии и др.).
26
В Красной Армии служили 70–75 тыс. офицеров, т. е. 30 % всего старого офицерского корпуса России (из них 14 тыс. до этого были в Белой армии). В Белой армии служили около 100 тыс. (40 %) офицеров, остальные бывшие офицеры уклонились от участия в военном конфликте. В Красной Армии было 639 генералов и офицеров Генерального штаба, в Белой – 750. Из 100 командармов, которые были в Красной Армии в 1918–1922 гг., 82 были ранее «царскими» генералами и офицерами.
27
В Центральной России фабзавкомами было охвачено 87 % средних предприятий и 92 % крупных, так что рабочие уже с марта 1917 г. считали, что они победили в революции и перед ними открылась возможность устраивать жизнь в соответствии со своими представлениями о добре и зле.
28
Тут, правда, возникает неувязка с родословной наших нынешних демократов. Вдруг оказывается, что все они – чуть ли не из князей или даже из раввинов. Но это тоже мелочи.
29
Наше образование делало упор на понятии класса, сформулированного в марксистской политэкономии. Историки (Ф. Бродель) относят возникновение упорной классовой ненависти к периоду Возрождения. Тогда в больших богатых городах при первых признаках чумы богатые выезжали на свои загородные виллы, а бедные оставались в зараженном городе, как в осаде (но при хорошем снабжении во избежание бунта). Происходило «социальное истребление» бедняков. По окончании эпидемии богачи сначала вселяли в свой дом на несколько недель беднячку-«испытательницу». Жан Поль Сартр писал: «Чума действует лишь как усилитель классовых отношений: она бьет по бедности и щадит богатых» [20, с. 97].
30
Впрочем, в другом месте H.A. Бердяев противоречит своему тезису о «метафизическом неравенстве». Он пишет, что по внешним признакам оценить «метафизический» статус никакого человека нельзя в принципе: «Всякая человеческая личность, личность последнего из людей, несущая в себе образ высшего бытия, не может быть средством ни для чего, в себе имеет экзистенциальный центр и имеет право не только на жизнь, отрицаемое современной цивилизацией, но и на обладание универсальным содержанием жизни. Это истина евангельская, хотя и недостаточно раскрытая…
Качественно различные, неравные личности не только в глубинном смысле равны перед Богом, но равны перед обществом, которому не принадлежит право различать личности на основании привилегий, т. е. на основании различия социального положения» [13].
31
В январе 1918 г. он пишет: «Разгон Учредительного собрания – прошел или, вернее, проходит. Теперь уже несомненно, что революция убита; остаются борьба с анархией и реставрация… Все это… такие удары по социализму и революции, от которых в России они не оправятся».
