раз отвечала, что галерея, расположенная в самом сердце Старой Площади, находится куда ближе Логова волков в Лунном Лесу. Так оно и было.
Панель отъехала. Даника поморщилась и помахала рукой перед носом:
– Ты считаешь, что чулан провонял от моей гимнастической сумки?
Носок ее черного сапога уткнулся в другую, более объемистую полотняную сумку, втиснутую между шваброй и ведром. В той сумке лежали балетные принадлежности Брайс.
– Ты когда в последний раз стирала свои шмотки?
Брайс тоже поморщилась. Ее старые балетные туфли пахли весьма выразительно. К их «аромату» примешивался запах потного балетного костюма. Пару дней назад, в обеденный перерыв, она ходила на занятие, после чего оставила здесь сумку с трико, колготками и прочим балетным хозяйством. Вообще-то, виновата в этом была Даника. Она прислала Брайс заводное видео: на кухонном столе – «корень радости», из стареньких колонок возле окон гремит музыка. И приказ: немедленно идти домой. Брайс повиновалась. Они тогда так накурились, что кайф сохранялся и на следующее утро, когда неизвестно, как она доплелась до галереи.
Только этим можно объяснить, почему вчера она целых десять минут составляла коротенькое электронное письмо из двух фраз, выдавливая его из себя букву за буквой.
– Угомонись, – сказала Брайс. – Я тоже имею на тебя зуб.
Даника раздвинула хлам в чулане, освобождая место для меча.
– Кажется, я уже извинилась за съеденные остатки лапши. Сегодня куплю тебе большую порцию.
– Я не о лапше, дурища, хотя за нее тебе тоже надо бы вломить. Это был мой перекус на сегодня.
Даника усмехнулась.
– Татуировка жжет, как Хел, – пожаловалась Брайс. – Мне даже к спинке не прислониться.
– Помнится, татуировщик предупреждал тебя: болезненные ощущения сохранятся несколько дней, – монотонным голосом возразила Даника.
– Я была настолько пьяна, что в отказе от претензий собственное имя написала с ошибкой. В таком состоянии не очень-то понимаешь про болезненные ощущения и как долго они сохранятся.
Татуировка представляла собой текст, спускающийся по спине Брайс. Даника, сделавшая аналогичную татуировку, уже избавилась от всех болезненных ощущений. Это было одно из преимуществ чистокровного ванира: они выздоравливали куда быстрее людей или полукровок вроде Брайс.
Данике удалось пристроить меч в чулане.
– Обещаю вечером приложить лед к твоей больной спинке. А сейчас пусти меня в душ, и через десять минут я отсюда уберусь.
Подруга Брайс частенько заявлялась в галерею, особенно по четвергам, когда ее утреннее патрулирование оканчивалось в трех кварталах от «Грифона». Но Даника еще ни разу не просилась в душ. Как и библиотека, душевая находилась в подвале галереи.
– Что это на тебе? – спросила Брайс, косясь на жирные темные пятна.
Даника
