мой кинжал выскальзывает у меня из руки. Я хватаюсь за его мертвенно бледную холодную руку, стараясь освободить свою шею, но мне никак не удаётся. Я смотрю на его лицо, и мои очи расширяются от удивления. Карие глаза, нос как у дятла, короткие жёлтые волосы, неповторимые черты лица шестнадцатилетнего мальчишки.
Бажан. Они и его подняли из земли. Знал же: надо было сжигать тела.
Он был моим лучшим другом, пока мы не влюбились в Веру. Но из нас двоих она выбрала меня – с того дня Бажан перестал относится ко мне как к другу, я стал для него врагом. Когда наши с Верой семьи благословили наш союз, Бажан вовсе меня возненавидел. До свадьбы так и не дошло – через месяц мор сразил Веру, Бажан, узнав о её гибели, пронзил себя ножом от горя.
Убедившись, что я узнал его, он говорит:
– Она выбрала тебя даже после того как умерла, а ты.
– Ба… Бажан, – еле-еле выговариваю я.
Он сильнее сжимает мне горло.
– Не смей ничего говорить. Я видел пронзённое тело Веры. Её душа покинула тело, а ты знаешь, что это значит для упыря, Олег? Это всё равно, что смерть. И ты ответишь за это.
– Его велели не убивать, если ослушаешься, понесёшь наказание, – слышу я сбоку женский голос.
– Понесу, – говорит он упырице, после чего обращается ко мне. – Ты ведь знаешь, я не желаю ни жить, ни существовать в мире, в котором нет Веры.
После этих слов он обнажает свои длинные и острые, словно кинжалы клыки, ставит меня на землю и вонзается мне в шею. Как только клыки пронзают плоть, на меня тут же обрушиваются душевные страдания: чувство отчаяния, страха, самобичевания, желание умереть. Эти чувства забивают голову, отрезая от настоящего мира и погружая в непрекращающуюся душевную агонию. Я теряю власть над своим телом, ноги подкашиваются, и я повисаю на руках Бажана.
Плохо. Как же мне плохо. Не хочу жить не хочу. Хочу, чтобы Бажан поскорее выпил мою кровь и лишил меня жизни. Хочу обрести покой, хочу встретиться с семьёй в загробном мире. Пусть отец сам спасает Надежду… Что?! О чём это я вообще думаю? Отец не может сейчас даже ходить не то, что спасать. Что же творят с моим разумом все эти муки? Права была ведунья, укус упыря действительно самое ужасное оружие. Ну, давай, Олег, ты сможешь противостоять укусу. Думай о Надежде, думай о тех ужасах, что случатся с ней, если ты не перестанешь висеть на руках своего бывшего друга и не заставишь его отпрянуть от тебя.
Собрав всю свою волю в кулак, я встаю на ноги и делаю первое, что приходит мне в голову. Поднимаю руки, которые Бажан не удосужился схватить своей мертвой хваткой, полагая, что я не смогу ничего сделать ими, будучи обездвиженным, и с силой вдавливаю большие пальцы ему в очи.
Как только по мои пальцам начинает течь что-то густое и холодное, Бажан отпускает меня и кричит отвратительным голосом, прижимая ладони к глазницам. Я касаюсь своей шеи и не чувствую сильного кровотечения.
Благо
