но все отмечали: не мучались, умерли вместе…
К этим разговорам многие неизменно добавляли, что три ночи подряд видели два светящихся силуэта над домом умерших, которые самым замысловатым образом прыгали, танцевали, летали, то поднимаясь высоко в небо, то кружась таинственным вальсом над крышей обветшавшей избушки.
Радетель
Ранним майским утром Петр Михайлович «припёрся» к тёще, проживающей на окраине поселка, по довольно банальной для этого времени причине: необходимо было вытащить посевной картофель из подполья. На этот раз в дверь «ломиться» он не думал, а зашел в избу со двора, где ворота практически всегда не закрывались; там находился «сторож» – большой пёс «смахивающий» по виду на волка, по крайней мере, зубами он щёлкал, как настоящий лесной «разбойник». Пётр Михайлович потрепал собаку за шею и спокойно зашёл в избу.
В кухне, на короткой металлической цепочке, под самым потолком горела лампада. Анна Анкудиновна – восьмидесятилетняя старушка, одетая в просторный синего цвета с белыми мелкими цветочками халат, стояла на коленях.
– Поклоны бьёшь?! Здравствуйте! – громко сказал он, ввиду старческой тугоухости тёщи.
– Бью, – начала подниматься старушка с полу. – Ох, встать – то не могу… Подсоби!
Петр Михайлович слегка приподнял тёщу над полом.
– Приступила одной ногой на подол халата – вот, и не можешь встать! Подбирай подол халата, когда земные поклоны кладёшь!
– Усь, а мне невдомёк, – всё думаю: немочь…
– Короткие надо юбчонки – то носить, – смеётся зять.
– Да уж не носила в «давешние» времена, то и теперь не стоит привыкать. Вот Тоня через Лиду передала мне три «фиговинькие» конфетки: я за неё – доброго человека, поклоны – то и бью…
– Да – к твоя благодетельница другой веры, стоило ли молиться?
– За людей другой веры молимся святому Ауру, а за своих, нашей веры – святому Паисию.
– А что молитвы ещё не должны путаться? – снял с головы картуз Петр Михайлович, а следом начал скидывать и куртку.
– Не богохульствуй. Ты вот плату за электроэнергию несешь в одно место, а за воду – в другое. Так?
– Так.
– Вот и не спрашивай.
– И за кого ты больше читаешь молитвы: за – своих, или за чужих – иноверцев.
– Конечно за своих.
– Значит: святой Паисий работает больше, чем святой Аурий, то есть последний устроился там – на небесах значительно лучше.
– Не знаю, но так положено.
– А почему нельзя сразу напрямую молиться Богу за благодетельницу Антонину.
– А ты к нашему Президенту сразу попадёшь на приём? – перешла в атаку старушка.
– М-м-м… Весомый довод: значит Бог – это Президент на небесах? Так!
– Так!
