ситуация быстро изменится к лучшему.
Торн скептически поднял брови. Накануне они с Офелией уже обсуждали это перед тем, как пронзительный вой сирен заставил их вскочить с постели. Но любое, даже мимолетное упоминание об Арчибальде неизменно вызывало у Торна одну и ту же реакцию:
– Он последний человек в мире, которому я стал бы доверять.
Солнечный просвет закрыла туча, и их снова обволокла серая хмарь.
– Завтра я уезжаю, – объявил Торн под нетерпеливое щелканье своих часов. – У меня новая встреча с Генеалогистами. Насколько я их знаю, меня ждет очередная миссия, имеющая отношение к нашему делу. Итак, до вечера.
Металлический скрип возвестил Офелии, что Торн уходит. Ножной аппарат избавил его от хромоты, но это было пока единственным благодеянием, которое оказали ему Генеалогисты. Торн надеялся проникнуть в тайны Евлалии Дуаль с их помощью: все они единодушно стремились положить конец ее владычеству. Однако работа на Генеалогистов была опасна, как игра с огнем. Они снабдили Торна фальшивыми документами, но в любой момент могли отобрать их у него, а без этого прикрытия – титула Лорда Генри – он вновь становился бесправным.
– Будь осторожен!
Торн замедлил шаг, и Офелия смогла разглядеть его угловатый силуэт.
– И ты тоже. Более чем осторожна!
Он удалился, и туман бесследно поглотил его. Офелия прекрасно поняла, что он имел в виду. Она порылась в карманах тоги. Там лежали ключи от дома Лазаруса, которые ей вручил Амбруаз, и листочек с короткой запиской Елены, ее бывшей директрисы: «При случае зайдите в мой кабинет, мне нужны ваши читающие руки».
Наконец Офелия нашла то, что искала, – алюминиевую пластинку. На ней были выгравированы те же арабески, что украшали Книги Духов Семей, – код, изобретенный Евлалией Дуаль, который по сей день не был расшифрован. Эта пластинка с дырочкой посередине – следом ружейной пули – была единственной вещью, оставшейся от старика-уборщика из Мемориала. Офелию начинало тошнить при одном лишь воспоминании о нем. Он оказался одним из Духов Семей, хранителем прошлого Евлалии Дуаль, и он же смертельно напугал Офелию. Ее спас сын Бесстрашного-и-Почти-Безупречного, желавший отомстить за погибшего отца. На ее счастье, он целился старику в лоб, к которому была прикреплена пластинка. Пуля пробила выгравированный код, и старый подметальщик мгновенно исчез, растаял, как дурной сон. Исчезла жизнь, заключенная всего в нескольких строчках… Когда Офелия рассказала Торну эту историю, та ему очень не понравилась.
Она выбросила пластинку за решетку, в пустоту. Алюминий блеснул в воздухе последний раз, перед тем как исчезнуть в облачной бездне, там, куда канули несчастные обитатели этого края ковчега.
И тут Офелию обожгла мысль о ее поддельных документах. Евлалия. Она бездумно выбрала это имя – то самое имя, которое принадлежало ее противнице. Более того – ее иногда осаждали странные воспоминания. Так где же начиналась
