путник в черном. И тут вспорол ему душу крик, что никогда уже он не позабудет, крик, который могут слышать и ночь, и вода, и враги.
Крик зверя, подумал он. Крик человека, которого сам он никогда не считал человеком. Даже тучи испуганно отпрянули от луны – только на мгновение, но он все равно разглядел своего господина, непобедимого, скрежещущего отчаянно зубами и прижимающего к животу левую руку. А потом вновь подступила тьма.
– Господин? – испуганно прошептал человек в черном. – Что с тобой?
Он пытался понять все: как он отправился в этот дьявольский путь, прочь из мира, который издавна знал, один на один с чудовищем, от присутствия которого кровь стыла у него в жилах.
– Домой хочешь, да? – прорычал его господин, корчась от непостижимой боли. Человек в черном поспешно закивал головой. Да, он хочет убежать прочь от Висячих Камней, он хочет жить, хочет, чтобы было тепло, он хочет, чтоб не было больше в его жизни никаких потрясений, чтобы эти дни были жемчужинами никчемности в ожерелье обыденности, и так – до самого его конца. И тут жуткий спутник схватил его за руку и что-то вложил в нее.
– Сохрани это ради меня, – выдохнул его господин. – Не выпускай это из рук, пока не доберешься до дома. Не выпускай… – И он смолк, стараясь перебороть страшную боль. А человек в черном и пальцем пошевелить был не в силах, не понимая, что сжимает в кулаке.
И тут господин его поднялся в несущейся без правила по стремнине лодке, ухватил своего спутника за шиворот и зашептал ему что-то на ухо, но не расслышали его ни всеведущие духи воды, ни ветер.
– О-о-о, – в неподдельном ужасе только и простонал человек в черном, такой маленький и беззащитный в руках господина.
Считаные мгновения смотрели они в глаза друг другу, но и этого достало.
– Клянусь, – выдохнул наконец человек в черном.
– Знаю, – ответил его владыка, почти нежно улыбаясь.
А потом он выбросил своего спутника в холод черной реки.
– Клянусь, – захлебнулся тот, держа руку с даром господина высоко над водой Эйвона. – Клянусь, – крикнул он, уходя с головой под воду и даже не ведая, в какой стороне берег, по которому он так тосковал в лодке. – Клянусь, – выплюнул он с кашлем, уже не видя утлого челна в темноте. Ему было холодно, нестерпимо холодно.
Тысячи невидимых мокрых рук тащили его под маленькие и большие волны Эйвона. Если бы он еще мог плыть, помогая себе двумя руками, ему было бы легче, куда как легче. Но в правой руке он держал то, что ни в коем случае не должен был потерять, пока не вернется домой, и он не смел даже разжать кулак.
Он вновь ушел с головой под воду. Тьма была теперь повсюду. Он хотел закричать, как кричал недавно тот, другой. Но крик этот был смертельным – только сейчас человек в черном плаще это понял. Нет, ему так кричать никак нельзя. Только великие могут так выкрикивать, выплескивая свою душу. А он не великий, он – обыкновенный.
«Клянусь», – барабанило в его голове, которую зло сжимали пальцы водных духов Эйвона.
