Ищейка учуяла кровавый след из собора сюда, – продолжал патологоанатом, – поэтому рискну восстановить такую цепь событий: убийца ударил ее, задушил, засунул в рот платок, притащил сюда и спрятал под столом.
– Если бы вы еще назвали имя преступника, мы могли бы закрыть дело и спокойно разойтись по домам.
Шмеллинг усмехнулся:
– Я лишь описываю, как совершалось преступление, а раскрыть его – это ваша задача.
Вновь блеснула вспышка камеры Клецмана. Бен-Рой провел рукой по лбу. От галогеновой лампы под столом было жарко, и он вспотел.
– Не возражаете, если я ее по-быстрому обыщу?
– Милости прошу.
Детектив продвинулся еще на несколько сантиметров вперед и осмотрел карманы убитой. В плаще нашлись пара ручек и бумажные платки, но ни бумажника, ни удостоверения, ни ключей, ни мобильного телефона – ничего, что обычно носит с собой человек. В слаксах улов был немного весомее: в одном из карманов обнаружился скомканный квадратик бумаги, оказавшийся при ближайшем рассмотрении бланком библиотечного требования.
– «Общий читальный зал», – прочитал Бен-Рой красную надпись в середине формуляра. И протянул его Шмеллингу. – Это вам о чем-нибудь говорит?
Патологоанатом взглянул на бумажный квадратик и покачал головой. Бен-Рой осмотрел оборотную часть листка, затем протянул руку, взял у Шмеллинга пакет для улик и опустил в него формуляр. Снова вытер лоб и посмотрел на труп, а затем подполз к коричневой дорожной сумке у ног жертвы, формой напоминавшей колбасу.
– Ее сумка? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Полагаем, что так, – раздался голос Шалев.
Бен-Рой поинтересовался, закончили ли Клецман и эксперты работу, и, получив утвердительный ответ, выбрался из-под стола, прихватив с собой сумку. Встал, размял ноги, положил сумку на стол и расстегнул на ней молнию. Она была набита одеждой, чистой скомканной одеждой, словно ее побросали туда в спешке или в сумке кто-то уже рылся. Бен-Рой предположил последнее. Он засунул в сумку руку и выудил большой белый бюстгальтер. Очень большой.
– Определенно ее пожитки. – Он поднял бюстгальтер.
– Боже праведный! – воскликнул Клецман. – Да в него же поместятся слоновьи яйца! – Он щелкнул фотоаппаратом.
– Господа, проявляйте уважение: если не к покойной, то хотя бы к храму.
В дверях стоял плотный мужчина небольшого роста с аккуратно подстриженной седой бородой. На нем была черная ряса, на ногах тапочки, на голове круглая бархатная шапочка, на груди плоский серебряный крест с раздвоенными на концах и украшенными растительным узором лучами. Бен-Рой смутно помнил этого священника по визиту сюда два года назад. Его преосвященство или кто-то в этом роде.
– Архиепископ Армен Петросян, – представился мужчина, словно прочитав его мысли. Он говорил размеренно, хрипло, чуть слышно. –
