заставляют тебя сейчас, мелко дрожать и сжиматься. До, почти, неслышимого стука сердца и замедлившегося тока крови! Но я не лезу в твою голову, потому… И только, потому, что знаю. Просто, знаю! А со всем «этим», еще и убедился в «этом». Ты меня убедила! Как и в том, что придет время и ты мне все сама расскажешь. Все! Не сейчас, так позже. Но сейчас же, я спрошу. Точнее… Попрошу, только об одном!
– О чем? – рвано выдохнула девушка, оправляя рубашку.
Незаметно для мужчины, вновь натягивая ее до пальцев и кончиков их… Хотя, казалось бы, зачем? Уже, когда он… Но «на автомате»!
Не мог же и он знать «всего». А то сообщение… Пусть, он и не видел ее «всю», после падения. Но… «Всего», по «чуть-чуть», вполне. Мог «сопоставить» и мог определить места. Да и одежда, не «мягко» и «скромно», не «тонко», «намекала» на «нужные участки».
Как и то, как он ее обнимал. Не стараясь «не обнимать», вовсе и в «определенной части». Он обнимал всю. Обнимал легко и по «всему», стараясь скорее, не задеть оставшиеся синяки и раны. Оставшиеся «очаги поражения»! Не места «тех самых рисунков». Он знал про них! Но не знал, пока и где они. По крайней мере, так думала девушка.
– Что, как сейчас, так и в том случае, ты не соврешь, – голос его наполнился строгостью и серьезностью, «металлом». – Не солжешь и не утаишь ничего. Ничего и никого! Хватит нам тайн, ты понимаешь меня? Поняла?! С этого момента, только чистая и полная… «Полноценная» правда! Какой бы… Еще раз, какой бы она ни была, в общем! И для тебя, в частности. Сама сказала, что все – «субъективно». И если чье-то тебе не кажется «таким ужасным», вполне возможно, что только тебе и «кажется». И именно, что «кажется»! Являясь самым, что ни на есть… И я не знаю всего, да! Как и не видел всего. Но… Честно, не хочу знать. До одури не хочу, веришь?! Но, одновременно, я не «понукаю» тебя на ложь. Я, как и ты, как учил тебя сам, надеюсь, все-таки, на лучшее. Только, готовясь к худшему и «наихудшему»… Со «скрипом», но я постараюсь. Постараюсь подготовиться, хотя это и невозможно. Ни к чему нельзя быть готовым на все «сто». И я не хочу! Ведь, тогда бы это значило, полное признание. И принятие того, что, возможно, Роза сделала и «нанесла» тебе. И как, какое-никакое, а подтверждение и согласие… А я не соглашался, и более того, не отдавал тебя ей на поруки! На «такие» поруки! Чтобы быть спокойным… Я буду «спокойным» настолько, только тогда… Когда выверну ее «наизнанку» и «выпью досуха». «Сожгу» и «развею», здесь же!
– «Пап»!
– Я сделаю это! – рявкнул Александр и, наконец, выдохнул. После пламенной «тирады» на одном духу. – Глазом не моргну! А Совет меня оправдает. Даже и тем более… Без твоего отца! Он смолчит и «замолчит», но будет рад. Будет счастлив, что это сделал именно я. А не ты или твой «брат». Или еще кто-то! Загрустит лишь в моменте, когда поймет, что и не он! Но ему и не положено рук «марать». Не положено меть кровь на них и по локоть. А мне – да! И я с удовольствием исполню «волю божью». Побуду «третьим». «Тем», кем и чьими руками, будет совершен суд. В этот раз, так и быть, побыв твоими «руками божьими». Но только,
