удовольствием грёб, затем отдыхал, любовался водной гладью, снова грёб и снова отдыхал, отдыхал и грёб, пока его не разморило на солнышке.
Долго ли, коротко ли спал Патик – неведомо, но когда он снова открыл глаза, то увидел, что вокруг него не синее море, а какой-то мрачный серовато-белый суп, по которому невозможно ни ходить, ни плыть.
– Странно, я так люблю природу, а это место вызывает у меня лишь желание поскорее отсюда выбраться, – удивился Патик и взялся за весло.
Он грёб и грёб, но плот не продвигался ни на шаг, и тогда Патик понял что застрял. Он очень испугался: по телу его побежали мурашки, а сердце забилось, как сумасшедшее.
– Не бойся, – пытался успокоить он себя. – Не зря же ты изучал секретный свист дельфинов. Он ультразвуковой, и друзья услышат его на любом расстоянии.
Однако сердце его всё колотилось, тело дрожало, а горло не могло выдавить ни звука, не то, что сложный свист. К счастью, Патик вспомнил, что дедушка учил его, что во время стресса нужно сосредотачиваться на дыхании и замедлять его. Это помогло: тело его успокоилось, горло расслабилось, и Патик смог позвать друзей на помощь.
Дельфины
– Патик, привет! Что ты делаешь в мусорном острове? Зачем ты вообще к нему приблизился, а тем более вплыл? – изумились прибывшие на зов дельфины.
– Здравствуйте, дорогие друзья, я так рад вас видеть! – воскликнул Патик.
– Мы тоже рады тебя видеть, но совсем не рады видеть этот мусорный остров.
– А откуда он вообще здесь появился?
– Это наследие ещё со времён пиявищ, что царили на Земле в прошлом, и чуть было не погубили её.
– А из чего он сделан?
– Из пластика, отвратительного материала, который не разлагался ни бактериями, ни грибками, а потому накапливался и на море, и на суше в огромных количествах и сохранился в некоторых местах до наших дней.
– Пластик – это вот эти большие куски? – уточнил Патик.
– Да, но кроме них здесь всё заполнено и малюсенькими частицами, видишь?– показали дельфины. – Это тоже кусочки пластика.
– Ой, они так похожи на морской планктон.
– Вот именно, перепутать немудрено, а ведь тот, кто по ошибке пообедает этим пластиковым супом, навсегда забьёт им свой желудок и медленно погибнет от голода.
– Какой ужас!
– А сколько морских обитателей запуталось в остатках пластиковых пакетов и сетей и задохнулось!
– Зачем же пиявища выбрасывали всё это в море?
– Это не так просто объяснить, ведь их психология в корне отличалась от нашей.
– Чем?
– Была среди них особая предприимчивая порода, что обожала производить всякие бесполезные вещи и убеждать остальных в острой необходимости этих товаров. Простодушное большинство им верило и воодушевлённо бежало покупать то, что им навязали. Спустя какое-то время хитрецы придумывали другое барахло и убеждали доверчивых покупателей, что тот хлам, который они купили до этого – уже устарел и вместо него нужно купить другой, такой же ненужный, но новейший.
– А что же они делали с предыдущими покупками?
– Выбрасывали. А так как большинство их изобретений было сделано из вредных для природы материалов, как этот пластик, например, то и немудрено, что в их времена Земля превратилась в огромную свалку.
– Даже не верится.
– Да, деятельность пиявищ отравляла и живую и неживую природу, но самое невероятное, что она вредила и их собственным детёнышам.
– Как?
– Чтобы купить всё больше и больше ненужного барахла, пиявищам нужно было всё больше и больше денег, поэтому им приходилось всё больше и больше работать. В итоге у них не было ни времени, ни сил даже на то, чтобы побыть с собственными детёнышами.
– Совсем?
– Абсолютно.
– Но ведь все дети очень любознательны и любят задавать кучу всевозможных вопросов. Кто же объяснял им, как устроен мир, что хорошо, а что плохо?
– Никто, а чтобы детёныши их не отвлекали, они подсадили их на деградосочки.
– Что ещё за деградосочки?
– Светящиеся дощечки, с которыми можно играть.
– А что в них плохого?
– Абсолютно ничего, и поначалу деградосочки просто развлекали пиявищат, когда им было грустно и одиноко от того, что родителям не до них. Но беда в том, что со временем детёныши так к ним пристрастились, что уже не интересовались ничем другим. Они перестали смотреть
