разум в виде наполненного желеобразным веществом желто-оранжевого шара, мысленно произнес: «Я доверяю Высшему разуму огонь своего сердца и тепло своей души». В его воображении возник белый лотос. Введенский собрался юркнуть в его сердцевину, чтобы пройти туда, где ему помогут добрым советом, как вдруг с удивлением обнаружил, что цветок исчез. Напрягая всё своё воображение, он ещё раз представил его таким, каким запомнил, когда утром навещал Пророка, ещё раз про себя повторил: «Я доверяю Высшему разуму огонь своего сердца и тепло своей души», протянул руки к появившемуся лотосу, и тут же одёрнул, увидев, как тот серебристой дымкой растворился меж пальцев.
Введенский открыл глаза. Посмотрел на напряженное лицо Оли – любимой девушки, которая ждала от него чуда, и снова закрыл.
«Какой же я всё-таки беспомощный, – подумал он. – Мечтаю исправить мир и сделать людей счастливыми, а сам одному единственному человеку, ближе которого у меня никогда не было, не в силах помочь».
Ему вспомнилось, как Оля горько плакала, думая, что он попал в плен Высшего разума, как искренне гордилась его успехами в медитации, и решил, что разобьётся в лепёшку, перевернёт город вверх дном, но не даст разрушить то, чем она так дорожит.
– Елисей, ты справишься, – прошептала Оля. – Я в тебя верю. Постарайся.
– Да-да, я постараюсь, – не открывая глаз, пробормотал Введенский. – Я обязательно что-нибудь придумаю.
Введенский сжал кулаки. Глубоко вдохнул морозный воздух и, задержав дыхание, приказал себе успокоиться.
«Вспомни: ты не такой, как все – ты способен увековечить своё имя в веках и народах».
Выдохнув, он с теплотой вспомнил того, кто произнёс эти слова – Пророка в светящемся одеянии, который – кстати! – как-то обмолвился о том, что и один человек способен изменить ход истории, если сумеет заявить о себе так, что его голос будет услышан теми, кто никого, кроме себя не привыкли слышать.
Введенский открыл глаза.
– Надо заявить, – громко сказал он.
– Что заявить? – спросила Оля. – Ты о чём?
Введенский окинул взглядом окруживших их одноклассников.
Выдернув взглядом из толпы Юдина, спросил: правда ли, что его старший брат Сергей работает в музыкальном салоне.
– Нет, – возразил Юдин. – Он им владеет. А что?
– Он может сдать нам в аренду на несколько часов пару колонок с микрофоном? Прямо сейчас?
– Не знаю. Надо позвонить ему, спросить.
– Позвони, спроси.
– Зачем?
– Хочу устроить митинг протеста.
Идея устроить митинг протеста Юдину не понравилась. Он сказал, что митинговать против строителей – людей сугубо подневольных – только зря время терять. И добавил, что при всём своём несогласии он, конечно, позвонит брату, иначе некоторые, тут он многозначительно посмотрел на Введенского, обвинят его в нежелании помочь Оле.
– Ну и? – перебил Введенский. – Дальше-то что?
– Что?
– Позвонишь брату? Или так и будешь болтать
