меня проносится красная глянцевая машина. Весело гудя и «разрывая», своей музыкой, мои барабанные перепонки, нещадно давящие на мозг. Следом, еще одна белая глянцевая и еще одна черная матовая машины. Целый цветной караван, из пяти, а то и десяти машин, пролетает мимо меня, с кучей ярких шаров и блестящих атласных лент. С веселыми криками и визгами, из открытых окон, повисших в воздухе, высушенном раскаленным солнцем.
Свадьба!
Счастье, радость и… любовь?
Выпивка, не затыкающиеся дети, смеющиеся до хрипоты и… рождение потаенных мыслей, о само или просто убийстве?
Только я могу рассуждать о таком событии и с такими удручающими мыслями! Да и какая разница?! Никто ведь не услышит. Даже, если я мысленно расчленю кого-нибудь. Меня не привлекут к ответственности. Какой-либо! Не на деле же и теле. В этом, вся прелесть невербального общения. Аудиенция с самим собой! Почему бы и не поговорить с хорошим человеком? Просто, так получилось. Так вышло, что больше и не с кем!
И снова мы упираемся в стену, от которой я и начала танцевать, повествуя о «покинутом и брошенном человеке». Нет, у меня никто не умер и не умирает. И умирать не собирается! Ну, пока, во всяком случае. Хоть и жаль! Глядишь и легче жить бы стало. Не сразу, правда, но впоследствии! «Время лечит» и… В таком духе! Меньше народу, больше кислороду?
По крайней мере, я не вышагивала бы сейчас, под нещадно палящим солнцем, во всем черном. Начиная свободным топом, аля «порезанная и отрезанная, до живота, футболка». Продолжая черными джинсами. И заканчивая черной спортивной кофтой, с капюшоном, прячущим меня от солнечных лучей. Вместе с тем и притягивая их, еще больше, к себе. Но и не «выжигая», до рыжего, мои темно-каштановые короткие волосы, длиной до плеча. И не стаптывала бы, еще больше, порядком уже заношенные, черные кеды. А сидела бы дома и пила какао, «убиваясь» музыкой или фильмами. Сериалом! Мило! До одури, просто…
Подняв темно-карие глаза, на белую кирпичную пятиэтажку, я чуть прищурилась. И свела веки, с черными длинными ресницами, друг к другу. Сдвинув широкие черные брови, на высоком смуглом лбу, к переносице. Небольшой острый нос дернулся, как и уголки светло-бежевых губ, в какой-то своей радостной неприязни. «Дичайший микс» и странное «сочетания несочетаемого», как в «доброй грусти» и «злой радости»! А округлый подбородок подлетел под нижнюю губу, пряча «тупые» скулы под покрасневшими, от жары, щеками.
Грузно вздохнув, я направилась к его подъезду. Благо, черной железной двери, обитой темно-коричневыми досками, уже нет. И проникнуть внутрь не составляет труда. Хоть и странно! Пару дней назад, она была. Теперь же, даже черных металлических петель, нет. Двери, будто выдрали или выбили. Жуть! Все-таки, СМИ врут про застой в науке. Ребята мыслят шире! И вместо того, чтобы изобрести, наконец, лекарство от рака, штампуют «Халков». Иначе, никак нельзя объяснить эту хрень! Просто, трудно представить. Мне, как совершеннолетнему человеку, такого же или чуть старше, человека. Может и не в здравом уме и трезвой памяти. Но человека, который смог бы выбить эти железные створки! Прямо, блокбастер в экранизации: «Основано на реальных событиях! Ищите и смотрите на всех домах вашей страны!».
Преодолев пролеты серых бетонных лестниц бело-серого подъезда, перескакивая через одну, а там и две ступеньки. Я коснулась темно-коричневой железной ручки, черной железной входной двери, обтянутой темно-бордовой тканью.
Глубокий вдох, не менее глубокий выдох… И вот он, долгожданный скрип, а после и мощный порыв ветра. Кто-то здесь мечтает простудиться!
Прошмыгнув внутрь темной квартиры, я тихонько прикрыла дверь и поздоровалась с ее жильцами. Ответом – стала тишина. Что ж, значит я по адресу! Отведенное мне, время одиночества, начало свой отсчет.
Бросив не понадобившуюся связку серых металлических ключей. На таком же сером металлическом кольце. На светло-коричневую деревянную тумбу-обувницу. С кучей непонятных темных предметов. Вроде, горелых черных спичек и черных коробков от них. С сожженными белыми листами бумаги. Я поморщилась.
Добро пожаловать в наркопритон!
Надеюсь, не наткнусь на шприцы с какой-нибудь гадостью. Хотелось бы уйти отсюда чистой, если не во внешнем плане, то хотя бы во внутреннем. Даже, если я не хочу, и не собираюсь, рожать, нужно хотя бы постараться и воплотить свою мечту в жизнь – прожить до сорока лет. Без всякой такой штуки, в виде ВИЧ и СПИД.
Не размениваясь на такую вещь, как снятие верхней одежды и обуви, я сразу же направилась в комнату. Ноги еще помнили путь! По светло-бежевым закоулкам, от самой прихожей, по коричневому линолеуму и под белым плиточным потолком.
Как же давно я здесь не была! Будто, сто лет прошло, а все так же, как я помню. За исключением потрепанной, бежево-коричневой деревянной мебели и содранных обоев. Вместе с белой побелкой и штукатуркой. И разбитых окон, в белых, побитых и раскрошенных, деревянных рамах.
Понятно, почему сквозняк!
Бросая
