Кара щедро приправила ответ сестре, Элоиза расстроилась. Было позже шести вечера, а судя по фотографии стаканчика кофе, которую Кара выложила в 7:22, на работе она с раннего утра.
В школе и университете Элоиза считала, что они обе работали не покладая рук. Сестры обожали Бирмингем и, пока учились, всегда были рядом, ходили по одним и тем же коридорам и жили в одном доме. Элоизе было тяжело не столь от того, что Кара уехала, сколько от невозможности нормально с ней поговорить. Особенно сейчас, когда сестра забыла обо всем в погоне за повышением. Кара пахала слишком усердно.
Так усердно, что была готова пропустить Рождество и родителей на это подбила.
Выслав сестре еще несколько виртуальных бокальчиков белого вина в мессенджере и продублировав то же самое в «Снэпчат», Элоиза отложила телефон.
– Чертовы праздники, – пробормотала она и захихикала.
Надо же, всего полбокала белого, а ее уже повело. Не надо было пить на пустой желудок.
Когда бокал опустел, Элоиза нашла на одном из каналов какой-то фильм и решила посмотреть. Она поуютнее запахнулась в шерстяной кардиган и погасила стоящую рядом лампу. Весело помигивали разноцветные огоньки на елке и гирлянды возле телевизора, свечи со сладким запахом корицы наполняли комнату теплом и праздничным уютом.
Вот оно – счастье.
Да, она одна, но все равно по-своему счастлива.
«Похоже, даже в рождественское утро будет не так атмосферно», – усмехнулась Элоиза. А все из-за Кары.
Она тщетно пыталась вникнуть в суть фильма, когда в дверь постучали. Элоиза выключила звук и, вскинув голову, прислушалась.
Снова стук, и точно в ее дверь.
Кто бы это мог быть? Без сомнений, кто-то из их дома, потому что попасть в здание можно, только открыв дверь подъезда своим ключом или набрав код на домофоне.
Снова постучали, на этот раз настойчивее.
Элоиза поднялась с дивана и, чуть пошатываясь от ударившего в голову вина, пошла открывать, хихикая и пытаясь идти ровнее. Добравшись наконец до двери (на это у нее ушло в три раза больше времени, чем обычно), она заглянула в дверной глазок.
Это был Джейми. Он снова заколотил кулаком по двери и прокричал:
– Элоиза, я же вижу, что ты включила свет, и слышу, как ты там ходишь.
Убрав цепочку, она открыла дверь, и, приподняв подбородок, чопорно спросила:
– Вы что-то хотели?
Весь эффект, впрочем, тут же был испорчен некстати подступившей икотой. Элоиза глупо захихикала, прикрывая рот рукой. Лицо ее горело.
Джейми на секунду удивленно приподнял бровь, но тут же помрачнел… А может, это была задумчивость? Да, точно, мрачная задумчивость – такое же выражение лица обычно у Джона Сноу. И он в очках, вот это да. Ни разу не надевал их раньше. Прямоугольная черная оправа ему шла. Даже очень.
Джейми кашлянул, и Элоиза поймала себя на том, что рассматривает его. Но все же не пялится, нет-нет.
– Можно попросить об одолжении?
– Что,
