Быстро же я сдался. Быстро он меня доконал. И ничего тут не поделаешь. Шансы неравны, и они всегда были таковыми. Горазд знал обо мне все, а я не знал о нем ничего.
Я спохватываюсь и в ужасе перевожу взгляд на таймер. 7… 6… 5… Успел. Он почти одолел меня, но не в этот раз. Я еще жив. У меня по-прежнему есть что рассказать. А когда я закончу с этим, когда поставлю последнюю точку, я доберусь до тебя. Не знаю как, не знаю откуда возьму силы, но я доберусь до тебя. И тогда – я убью тебя. Я убью тебя. Я убью тебя.
Глава четвертая
Горазд не идет у меня из головы. Он как эпизод дурацкой телепередачи, который ты увидел в детстве, и с тех пор он впечатан в твою память, как след Армстронга на поверхности Луны. Я лениво рассуждаю, откуда он меня знает и почему мы не пересекались раньше. А еще я в сотый раз клянусь себе: больше ни ногой на всякие творческие рауты и домашние чтения сопливых стихов, к черту все это.
Два дня спустя начинается какая-то ерунда. Ранним утром звонит телефон. Незнакомый номер.
– Да, – говорю я, вилкой закручивая спагетти в плотную спираль.
– Доброе утро, – слышу я голос Горазда.
– Кто это? – цепенею, почти перестаю дышать. Неужели этот кретин раздобыл мой номер?
– Это Валентин, – отвечают мне.
– К-какой Валентин?
– Лаврентьев, это ты? – спрашивают меня.
– Нет, – отвечаю я. – Это Стеблин.
– Стеблин? – бормочут на том конце трубки и надолго замолкают, будто размышляют, способен ли Стеблин заменить Лаврентьева.
Но ведь это Горазд, я уверен! Что за маскарад? Хотя, может быть, просто голоса похожи. Не знаю.
– Судя по всему, я ошибся, – говорит человек с голосом Горазда Знатного. Говорит разочарованно, подразумевая “я ошибся в вас”.
– Вероятно, – отвечаю я.
– На ошибках учатся, – совсем невпопад произносит он.
Я соглашаюсь, и он кладет трубку. Нет, такого не может быть. Зачем я ему понадобился? И почему он назвался другим именем? Может, все-таки почудилось? А если нет? Я набираю номер, с которого поступил вызов. Решаю задать вопрос в лоб: “Это вы, Горазд?” Пусть выкручивается. Я уверен, что это он.
– Номер набран неправильно, – сообщает мне трубка.
У меня что, крыша едет?
Но не проходит и нескольких часов, как Горазд является во плоти. Забыл сказать. Он застал меня в глубоком творческом кризисе: я готовился подрядиться на должность писателя-призрака для одного из местных литературных грандов. Работа была сверхсекретной и, в общем-то, доходной. Но чувствовал я себя именно как призрак – бестелесный пилигрим, лишенный былой славы и всяческих надежд. Бледнолицее пугало. Раб чужой финансовой воли. Я выхожу из такси и направляюсь к офисному улью, где у нас назначена встреча с грандом. В этот момент он врезается в меня на полном ходу.
– Простите ради бога, это моя вина, –
