рать.
Словесную чеканку
Я стану выбивать.
Стих напрягает тело,
Он изнуряет ум.
И кажется – предела
Не знает сердца шум.
Из самой сердцевины
Я выдавлю раба.
И потайной пружиной
Сработает судьба.
Поэт на пальцах носит
Обломки мёртвых звёзд.
Его вращает осень,
Его пронзает дождь.
С мужчинами нам трудно состязаться:
Они сильны иным, иное знают,
Механику ломая лет в пятнадцать,
А дальше – армия, друзья, всего без края.
Им довелось по свету поскитаться
На катерах, в товарниках, по шпалам.
В стихах им можно всё, любой – Гораций,
Со всех сторон – как отгранённый камень.
А мы по словарям привычно шарим,
Но стиль мужской – почти неподражаем:
Предельно точен, собран и ударен.
И мы себя им дарим, дарим, дарим.
Ни звезды не упало,
Ни слезы с тёмных туч.
Где-то в царстве Непала
Бьёт таинственный ключ.
Звук мелодии слышен,
Завершающий день.
На соседнюю крышу
Башня бросила тень.
Чьё-то сердце стремится
Превзойти Эверест.
И значенье страницы
Превращается в крест.
Сквозь летящие звоны
В нас глядят со стены
Золотые иконы
С чёрным диском луны.
Вблизи железная дорога
Слышна лишь в это время года:
Проходят дачные сезоны
Быстрей, чем за окном вагоны.
Бессонница. Болят суставы.
Грохочут памяти составы:
Железный скрип на перегонах,
И спят счастливчики в вагонах.
А мне-то кто заснуть мешает?
Земля не спит. Земля большая.
И полуночниц – миллионы,
У каждой за спиной перроны.
В шаблонность биографий
Не верю я давно.
Смиренье эпитафий
Значенью не равно.
В строенье родословий
Я чувствую провал.
Оплот фамилий крови
В зеркальный ряд попал.
Темны мужские судьбы,
Тоскливы годы вдов.
Где род пошёл на убыль —
Архив открыть готов.
Не всё одето тайной,
Плоть мира выше каст.
Необоримой правдой
Дух предков дышит в нас.
Забыты письма, не забыт твой почерк
И
