мокрые глаза. Достал из нагрудного кармана сложенный пополам старенький файл из фотоальбома, внутри которого лежала карточка. Протянул ему.
С потёртой фотобумаги на Антона ласково смотрела незнакомая женщина. Тёмные волосы, аккуратно уложенные в прическу, добрые, немножко печальные и совсем Славкины глаза, мягкие брови, губы, дрогнувшие в слабой улыбке. Что-то неуловимо знакомое и, в тоже время, давно забытое было в этом портрете. Женщина излучала то спокойствие, которое излучает каждая мама для своего ребенка. Казалось, будто она говорила Антону: «Не переживай, малыш… Все будет хорошо…»
– Вот она, мама, – тихо выдохнул рядом Славка.
– Какая она у тебя! – шёпотом сказал Антон.
– Она добрая…
– Ага, я вижу… Слав, откуда это у тебя? – Он протянул Славке фотографию.
– Ну… – Славка замялся, – в поезде мы смотрели фотографии, и я взял. Не захотел отдавать почему-то…
«Будто знал» – подумалось Антону. Да, это была Мама… Сразу стало так, будто дом, будто его мама – рядом…
Славка прошептал что-то, убрал фотографию в кармашек на груди. Повозился на Тошкиной куртке, устраиваясь поудобнее. Антон улегся рядом.
– Славка, а сколько тебе лет?
– Пять…
– А читать ты умеешь?
– Не умею. Я буквы знаю, слоги. А читать – нет. И считать немножко…
– Я тебя научу, – прошептал Антон.
– Правда?
– Правда.
– Антон, уже совсем темно стало… Ты не уйдешь никуда?
– Нет. Я с тобой.
Славка ещё немного повозился, а потом тихонько засопел. Уснул. А Тошка ещё долго не спал – всё думал, глядя сквозь щели в досках на тёмное майское небо. Думал о предстоящем путешествии. Выдержит ли Славка? Хватит ли денег? Ясно, что не хватит, но тогда где их взять?
Вокруг стояла тишина. Прохладный весенний воздух втягивался в щель и словно торопил Антона. «Нужно ехать, – думал он, – время идёт… Нужно…»
Холодно, а укрыться нечем. «Вытащить бы куртку, да Славка так сладко спит…» – Малыш свернулся клубочком, положил кулаки под голову. Старая футболка съехала, скособочилась, живот остался голым. Славка спал, приоткрыв рот, лишь изредка вздыхал. Такой малыш! Ну, никак ему не дашь пять, на вид – года четыре. Только серьёзные и грустные глаза говорили правду… «Ох и натерпелся же ты… А что нас ждет? Один лишь Бог знает… Господи, сохрани малыша Славку!»
Антон не умел молиться, но в Бога он верил. Мама ему много рассказывала о Нём, и вместе они ходили в храм. Маленькому Тошке там очень нравилось: сказочные огоньки свечек, пение, ласковые лики икон Спасителя и Богородицы… Даже в интернате он иногда бегал туда. Снимал свою кепку, тихонько, боясь потревожить царящий покой, становился в уголок: там была икона Богородицы с Младенцем на руках – как дома. Он просто смотрел на неё, и становилось спокойно, таяла грусть… Иногда он просил совета. Иногда просто шептал: «Спасибо!» Он никому не говорил о своей вере. Всё хотел рассказать Шурке, да не успел…
