опускаться до дикарей, бриться ежедневно, для чего у нас были отточенные, как бритва, ножи.
Нужно было что-то предпринимать дальше.
Мы шатались по городу, заглядывали в здания с офисами исчезнувших бизнесменов, магазинами, аптеками, официальными учреждениями, – они были пусты и покрывались лианами.
Наши технари, члены экипажа космического корабля вместе с Майком, развившим бурную деятельность, подъехали на вездеходе к телецентру, к главной телебашне. В большом квадратном здании внизу, в редакционных кабинетах, как и везде, было пусто.
Начали разбираться в связи, энергии не было. Полное отключение от цифрового, даже аналогового вещания. Звонили по работающему телефонному устройству в неведомые узлы связи, призывая связистов. И – на звонки откликнулись! Оказалось, некоторые живы!
Уговаривать не пришлось, некоторые появились. Оказывается, и в крупных городах провинции телефонные станции были живы и могли заработать снова, оставалось только собрать специалистов, кто остался.
Так началась эпопея налаживания связи с оставшимся на земле населением. Мы посылали сигналы в пустынную глубину неизвестности.
5
Сохранилось ли в мире какое-нибудь живое движение? Мы обследовали проплешины в лесу, где могли быть землянки, заселенные пещеры, откуда мог появиться дымок. Иногда встречали одиночек и уцелевшие семьи, приглашали в наш клан. Михеев особенно приглядывался к белесым не накрашенным девушкам. Он радовался, что сейчас им пригодится и старик, которого раньше сторонились и не замечали.
Мы обследовали окрестности.
Во всяком случае, могли остаться женщины и дети, у которых оказался иммунитет от всемирного мора. Правда, для нас, крутившихся в космосе в иных парсеках, где полстолетия пролетело как миг, дети, что были на Земле, стали стариками, оставшись еще целиком в старом застое, и только на их детей была надежда на обновление в новом мире.
На вездеходе, благо двигателем было ядерное топливо, и не надо было заправляться бензином, мы объезжали опустевшие города и поселки.
Въехали в провинциальный городок. И тут было безлюдно, одноэтажные дома пусты, только еще больше заросли растениями, не было света, и лишь в центре в мраморных зданиях бывшего местного правительства ютились немногие оставшиеся граждане. Со временем из-за холода они переселялись в теплые землянки. Кто-то из спасшихся богатых, боящихся неведомого возмездия, имели свои оборудованные бункеры, но все равно переселились в землянки, израсходовав запасы пищи и энергии.
На поверхности осталось то, что было видно грубо, зримо, сотворенное созидательным трудом, творческими усилиями людей, – мосты и каналы, дворцы, величественные религиозные святыни-церкви, статуи, дома. Все остальное, нематериальное, в том числе управляющее, контролирующее людей, сторожащее, тормозящее, испарилось, вытравленное временем как ненужное. Правда, и прекрасное сотворенное стало приходить в ветхость,
