мне жениться, и выхваляла многих девиц, притом же и сестра Люция о том же мне советовала и представляла в невесты некоторых знакомых ей девушек. Но как я не хотел еще жениться, то смеясь отвечал им, что у нас в Лондоне нет такой невесты, на которой бы я согласился жениться, притом же я еще многих коротко и не знаю, а на выбор других в сем случае, кроме самого себя, ни на кого положиться не могу, потому что от женитьбы зависит вечное человеческое счастье или несчастье.
Люция на сие говорила мне:
– Братец, теперь вы все науки окончили, дом имеете богатый, имения довольно, и так вам остается только искать, чтоб невеста ваша была честная и добродетельная. Хотите ль вы, братец, я вам покажу двенадцать славных портретов? Вы только выбирайте, которая вам понравится, а за достоинства их я вам ручаюсь.
Я на сие, смеясь, говорил ей:
– Пожалуй, покажи, я готов вас слушать.
Люция, взяв меня за руку, повела в свою спальню, а за нами вошли Маргарита и Филистина, и показывала мне те портреты, которые были самой лучшей работы.
Первый – Вильгельмины, дармштадтского генерала дочери.
Я смотря на оной, говорил:
– Она бы очень хороша, да только немного криворота.
Люция отвечала мне:
– Может быть, ошибся живописец, а у нее этого нет.
Второй – Ульрики-Элеоноры, шведского генерал-лейтенанта дочери.
– Правда, – говорил я, – эту можно б назвать красавицей, ежели бы была не кривоглаза.
Третий – Софии, родной племянницы маркграфа бранденбургского.
Маркграфиня, прервав милордову речь, сказала:
– Она и мне племянница, однако, пожалуй, не опасайся, говори как было.
– Извольте быть уверены, Ваше Величество, – отвечал милорд, – я ничего от вас утаить не могу, я смотря на оной портрет сказал: «Она немного кривоноса».
– Ах, как дурно, братец, так ругать, – говорила мне сестра.
– Что ты сердишься? Ведь здесь никого чужих нет и никто об оном ведать не может.
Четвертый – Марии-Аполлонии, сардинского курфюрста[24] сестры.
– Эта, – говорил я, – кажется, из персоны не довольного ума.
Пятый – Анны-Кристины, дочери польского сенатора.
– Ее и позитура[25], – сказал я, – показывает похабною.
– Какое это ругательство, – говорила Люция.
Шестой – Елизаветы-Терезии, сардинского вице-канцлера дочери.
– Ежели ее кто возьмет, – говорил я, – то ничем другим утешаться, как только одною красотою, а ума в ней не бывало.
Седьмой – Филистины-Шарлотты, испанского адмирала племянницы.
– Она и на портрете, – сказал я, – написана смеющейся, а сама уже, я думаю, великая пустосмешка.
– Никак, – говорила Люция, – она только веселого нрава.
Восьмой – Марии-Филистины, прусского генерал-адъютанта дочери.
– Ежели
Курфюрст – князь с правом избрания императора.
Позитура – положение тела, фигуры.
