организационную сторону, взял на себя мистер Уолш, управляющий ее делами, а со стороны Дмитрия, как и следовало ожидать, таким уполномоченным стала Мари. Дата венчания была назначена на 21 ноября и должно оно было состояться в Биаррице, в православном храме. Времени оставалось не так много, а успеть нужно было многое, и одним из главных было вероисповедание Одри, вернее его смена. О том, что она уже не протестантка, а православная, ее семья узнала, уже постфактум, в письме, в котором помимо даты венчания, имен родственников и друзей семьи, которых Одри хотела бы видеть на церемонии, она как бы невзначай заметила, что отныне придерживается другой веры и отныне ее зовут Анна, хотя конечно для домашних она остается Одри. Как и каждая невеста, особенно невеста, располагающая большими средствами, Одри придавала большое значение подвенечному платью и хотела ступить под венец в лучшем, какое только сможет найти в Париже, однако в тот самый день, когда она собралась отправиться на поиски, порог ее особняка переступила Мари с большой коробкой в руках. Открыв коробку, Мари извлекла на свет жемчужного цвета красоту с бесконечно длинным подолом.
– В нем венчалась я, – сказала Мари – А до меня, моя мать.
Намечавшееся событие стала прекрасным поводом для Дмитрия возобновить отношения со своими однополчанами, теми, что обосновались во Франции. Последние несколько лет он выпал из полковой жизни, которая несмотря ни на что, продолжала существовать. Бывшие офицеры Лейб-гвардии конного полка, переписывались между собой, встречались в памятные для полка даты и в силу своих сил поддерживали друг друга. В первое время пребывания в Париже, Дмитрий участвовал в этой жизни, но затем работа и прогрессирующая меланхолия, отняли у него время и желание встречаться со старыми товарищами. И вот теперь, Дмитрий увидел возможность реанимировать эти отношения. Он разослал приглашения с заверением, что готов взять на себя расходы тех, кому не по карману дорога до Биаррица и обратно.
За три дня до венчания, рано утром, в муниципальном учреждении Булони, где Дмитрий был зарегистрирован, был заключен гражданский брак между ним и Одри. Поскольку многочисленные родственники Одри должны были прибыть непосредственно на церемонию венчания, то с ее стороны, в качестве свидетелей, присутствовала девушка, с которой она подружилась за время жизни в Париже и американский посол Майрон Херрик, который по совпадению так же, как и Одри, был уроженцем штата Огайо. Со стороны Дмитрия присутствовали Мари и ординарец Петр. Когда Дмитрий поставил свою подпись в журнале гражданских актов и повернулся к Одри, ему показалось, что она посмотрела на него иначе, чем прежде – как женщина, у которой теперь на него больше прав, чем у других. Обменявшись несколько смущенным поцелуем (они впервые целовались на людях), они и их свидетели поспешили на улицу, где их уже ждал арендованный на время всех мероприятий лимузин, чтобы отвезти всех на вокзал, где вскоре должен был отбыть поезд до Биаррица. Время стремительно убегало и казалось, что ни что еще в должной мере не готово, для предстоящего события. К вечеру прибыв на знаменитый курорт, Дмитрий и Одри расстались. Повинуясь обычаю, что
