тоном Граф, – У меня гражданство финское, а я остзеиц.
– Да я знаю, – рассеяно ответила Кшесинская, разглядывая билеты – Я же шучу.
Она протянула билеты мужу.
– Куда поедем?
– К Дагмар, – сказал он, помахивая письмом, которое до этого зачитывал ей, и пояснил гостям – Поздравление от Марии Федоровны, она таки не ужилась с сестрой в Лондоне и переехала в Данию.
– Когда близкие родственники не могут найти общий язык, всегда печально, – произнес Бискупский.
Кшесинская отдала мужу конверт с билетами и потянулась из-за всех сил.
– Что-то я залежалась, пойдемте к столу, вы еще не выпили за мое здоровье.
– С удовольствием, – сказал Бискупский.
Кшесинская встала, и в сопровождении трех мужчин пошла к столу, уставленному бутылками с алкоголем и закусками.
– Расскажите мне Гарольд Карлович, что происходит в Сен-Бриаке, – сказала Кшесинская, взяв Графа под руку – А то в последнее время оттуда было мало вестей.
– Как скажите, – ответил Граф – Но я хотел бы, чтобы меня услышали и другие члены семьи. Они здесь?
Кшесинская повертела головой по сторонам.
– Мари здесь, а Дмитрия еще не видела.
Бискупский, который шел рядом с Андреем Владимировичем, не откладывая дело в долгий ящик, принялся излагать тому их с Графом идею повлиять на Николая Николаевича. Андрей Владимирович внимательно слушал и иногда кивал головой.
***
Великая княгиня Мария, а для всех хорошо ее знавших просто Мари, женщина тридцати шести лет, была сегодня с самого утра в слегка возбужденном состоянии – перед тем как ехать в гости, она развелась со своим вторым мужем Сергеем Путятиным.
Не то, что бы она сожалела о расставании с Сергеем, нет, слишком безрадостны были годы их совместной жизни на чужбине, но, тем не менее, ощущение, что от ее тела оторвали кусок плоти, не оставляло ее.
Сергей так и не смог привыкнуть к эмигрантским будням, к тому, что прежняя, офицерская, светская, вольготная жизнь закончилась и отныне нужно самому зарабатывать себе на кусок хлеба, отдавая большую часть своего времени однообразной работе в банке, куда его устроила Мари.
– Нет, не для этого я родился на свет, – как-то сказал он ей.
И сойдясь с эмигрантами того же аристократического круга, к которому принадлежал и он, Сергей начал вести себя так, словно за окном по–прежнему был Петербург, который он так любил, а его отец по-прежнему был комендантом Царского Села: скачки, кутежи, возвращения домой под утро. Мари надеялась, что это рано или поздно пройдет, но все оказалось серьезнее. Сергей открыл для себя, что в Европе, а особенно в Америке полно девушек на выданье из богатых семей, а также одиноких богатых дам, которые хотели бы выйти замуж за аристократа, пусть он и без гроша в кармане. Женитьба Вонсяцкого, бывшего белого офицера на очень богатой, правда, не совсем
