людьми.
Молодежь, слушавшая их спор, ждала нового вопроса от Дмитрия, но он молчал. Ему было неприятно, всякий раз, когда он слышал какие-либо оправдательные или хвалебные нотки в адрес большевиков, убивших его отца, но сейчас в словах этого молодого резонера, который, наверное, и Россию покинул совсем в юном возрасте, он слышал нечто свежее и небанальное.
Молчание Дмитрия показалось Казем-Беку зловещим. Он уже представил, как сейчас Дмитрий обзовет его мальчишкой, который по собственному опыту не сталкивался с большевиками, и не знает кто это такие, словом услышит то, что обычно слышал от представителей старшего поколения, тех, кого молодежь прозвала «зубрами», но вместо этого Дмитрий улыбнулся и подошел к нему.
– Кажется, мы не представлены? Как вас зовут?
Казем-Бек выдохнул.
– Александр Казем-Бек, – ответил он.
***
Следующий час на вилле «Алам», Дмитрий провел в обществе Казем-Бека и его жены Светланы (он оказался прав насчет девушки с пирожным). Они сидели за столом, под свисавшими над ними листьями пальмы, пили шампанское и Казем-Бек говорил без остановки, а Дмитрий слушал. Светлана и иногда вставляла короткие реплики.
Дмитрий узнал, что Казем-Беку было всего двадцать три (Светлана была на несколько лет старше и уже родила дочь), и свою фамилию, как и свои черные как смоль волосы, он унаследовал от своего предка, известного востоковеда, перса знатного происхождения, перешедшего из ислама в христианство Александра Касимовича Казем-Бека. Он принадлежал также к одной из ветвей Толстых и среди его родственников, дальних и близких, было много людей занимавших видные посты в прежней России, чем Казем-Бек очень гордился. Дмитрий также узнал, что одиннадцать лет тому назад, когда он сам был в нынешнем возрасте Казем-Бека, и, надев походную форму, отправился в числе первых полков на Восточный фронт Первой мировой, подросток Казем-Бек проживал в Царском Селе, столь любимом Дмитрием, и верховодил царскосельским отрядом скаутов, которые тогда появились в России. Казем-Бек по возрасту не принял участия в войне, не довелось ему повоевать и в Гражданскую, а в начале 1920 года он вместе с родителями и сестрой покинул Россию на пароходе, одном из тех последних, что отчалили из Новороссийска. Теперь он служил в банке, но совершенно не переносил эту работу и все свои мысли сосредоточил на «Союзе младороссов» – движении русской молодежи, где занимал руководящую должность и где его почтительно именовали «Глава». Слова Казем-Бека о том, чтобы заимствовать у большевиков, все, что только может послужить им самим, навели Дмитрия на размышления о пристрастности его собственных оценок и большевиков, и всего, что произошло в России. После гибели отца всякий раз, когда в его присутствии звучало слово «большевики», он внутренне проклинал их, выбирая самые крепкие выражения. Однако сейчас, с подачи этого совсем молодого человека, который не перенес и десятую долю тех страданий, которые выпали на его долю, после крушения прежнего строя, Дмитрий впервые задумался
