не вывихнуть зевотой челюсть и не потерять концентрацию, через каждые сто шагов зажигала огонек. Ярко-красный, затем оранжевый и так до фиолетового. Это ее взбадривало, ну и зрение расслаблялось.
Шагавший чуть слева и сзади Доцент, умудрявшийся на ходу не отрывать взгляда от своих приборов, на этот раз проводил глазами улетающий фиолетовый огонек и сказал:
– Сорок девять! Скоро смена.
Настя кивнула в ответ, но Доцент, который молчать любил не больше Семки Кольцова, счел нужным объяснить, видимо, просто нашел хоть какой-то повод для разговора.
– Огонек через сто шагов, то есть через семьдесят пять метров, умножаем на пятьдесят и получаем три тысячи семьсот пятьдесят метров. Двигаемся мы со средней скоростью четыре километра в час, следовательно, потратили не менее пятидесяти пяти минут. А смена у нас через час.
– А на часы посмотреть религия не позволяет? – хмыкнула Настя.
– Вот те крест, – засмеялся Доцент, – забыл на них глянуть, когда нас в авангард назначили, а сосчитать мне не трудно. Это у меня само собой получается.
– И сколько нам огоньков до смены?
– Три! Жаль за все время ни одного гейзера поблизости не наблюдали. Хотелось бы узнать, что нам приборы покажут в момент извержения. Ну и просто…
Серегин умолк, оборвав себя на полуслове, потому что Настя вскинула вверх правую руку, призывая быть предельно внимательными. Еще через несколько шагов она остановилась.
– По заявкам тружеников науки! – вполголоса сказала она, словно боялась спугнуть зверюшку. – Извержение в пятидесяти метрах впереди чуть правее.
Земля под ними дернулась вперед, словно стояли они на ковре, и какой-то шутник попытался выдернуть его из-под ног. А в том месте, куда показывала Настя, кругами пошли волны. Как по воде от брошенного камня. С той существенной разницей, что разбегались они от него не в стороны, а вспучивались кольцами вдалеке и устремлялись к центру. И с каждым метром становились все выше и мощнее. Ну и двигались они неестественно медленно. Когда первая почти уже смыкалась в точку, ее догоняли не менее семи.
– Ух и жахнет сейчас!
– Это хорошо! – весело откликнулся Доцент, глядя то на шкалы своих приборов, то на место, где ожидался любопытный природный феномен, из-за чего казалось, что он непрестанно кивает. – Это хорошо, что все наши в двухстах метрах сзади, помех меньше.
В точке, куда сходились волны из песка и камня, заскрежетало, скрежет перешел в басовитый вой, тот сменился низким рокочущим гулом, а затем послышался звук, словно в небольшую трубу утекало огромное количество воды. Настя знала, что в этот момент там образовался провал. В виде узкой, но невероятно глубокой, на сотни метров в глубину, воронки. И тут взорвалась самая высокая ближняя к провалу волна, взметнув в небеса огромное кольцо из песка и щебенки. Секундой позже взметнулась вверх вторая, после пыхнули струйками песка одна за другой все остальные. Последняя сумела подбросить грунт вверх лишь на несколько сантиметров. Зато первый выброс в этот момент еще только начал опускаться вниз с высоты многоэтажного дома. Провал скрылся в облаке пыли, подсвечиваемом бесчисленными молниями электрических разрядов.
В низких тучах образовалось почти идеально круглое отверстие, в которое заглянуло стоящее сейчас почти в зените солнце. В пыльном облаке отразилась неяркая радуга. Тучи, словно испугавшись, немедленно начали смыкаться, радуга угасла.
– Шоу окончено, – с сожалением пробормотал Серегин. – Настя, а на бис не можешь организовать?
– Отставить на бис, – раздался за спиной голос полковника Ковалева. – Три минуты ждем оседания пыли и продолжаем движение. Джедай и Беркут в авангарде. Остальным колонной по двое на дистанции двести шагов…
Позади взревело и полыхнуло так, что на миг все ослепли и оглохли.
Повторный рев заставил схватиться за уши, прикрыть их ладонями, но это мало помогало. Насте на миг показалось, что у нее из ушей хлынула кровь. Она провела ладошкой за ухом и поднесла ее к глазам, но ярчайшие, словно кто-то прямо в глаза светил лазером, вспышки не давали ничего увидеть, кроме цветных пятен с прожилками, плавающих и кружащихся перед глазами, словно ослепительные снежинки. Показалось, еще мгновение, и она ослепнет и оглохнет бесповоротно, навсегда. Но кто-то сумел укрыть их куполом, и оглушающий вой заметно ослаб. Да и вспышки сделались не такими яркими.
– Что это? – спросила она, но даже сама себя не услышала.
Тогда на подгибающихся ногах она пошла назад. Почему? Возможно, оттого, что до этого смотрела вперед и не видела там источника катаклизма, а значит искать его нужно в тылу или в крайнем случае на флангах. Но по большому счету точного ответа она не знала, скорее чувствовала, что там нужна ее помощь.
– Все целы? – словно сквозь вату
