style="font-size:15px;"> Лика понимала, что Марья никогда не сможет смириться с тем, что у нее нет ног. Она всегда будет помнить о них, и никогда не сможет смириться что их больше нет.
Лика с грустью вздохнула, и тихо сказала:
–Пошли.
Дальнейшей путь домой прошел без каких было там приключений. Вскоре, поднявшись в лифте на пятый этаж. Подойдя к двери, Лика открыла ее своим ключом, и они вошли внутрь. Затем дверь закрылась.
Глава-9
Клавдия Ивановна
Итак, на следующий день Марья и Лика подали заявление в службу опеки, с прошением удочерить дочь Олеси Анастасиевны Мщэртц. Указав причину по которой Марья и Лика хотели ее удочерить, Марья написала в заявлении, что она является сестрой погибшей Олеси Анастасиевны Мщэртц, Марья Анастасиевна Мщэртц.
Принявшая заявление секретарь, сообщила, какие документы надо было собрать. В их переченье был документ о состоянии здоровье удочеряющей, то есть о состоянии здоровье Марьи Анастасиевны Мщэртц, а также о ее семейном положении и о состоянии дохода, и о ее жилой площади. Вряд ли кто бы то мог дать ей такие справки. Ведь ее здоровье по закону было плохое. Ее семейное положение не было совсем, а доходы, лишь от нищенской пенсии. Лишь квартирный вопрос ее не пугал. Но этого было мало. Также она узнала, что Клавдия Ивановна собирается сама удочерить дочь Олеси, и у нее больше на это шансов чем у Марьи с Ликой.
Покинув соцслужбу, Марья спросила у подруги:
–Что будем делать?
Лика тяжело вздохнув, сказала:
–Пока не знаю.
Тут Марья предложила:
–Может быть поговорим с Клавдией Ивановной?
–Зачем?
–Может быть она согласится отказаться от опеки в пользу нас.
–А если нет?
–Но попытаться стоит.
Марья задумалась. У нее было непростое решение. Она прекрасно знала, что ее мать ее ненавидит, и вряд ли согласится на такое. Хотя, чем черт не шутит.
–Хорошо. – согласилась Марья. – Попробовать стоит.
Вечером Марья и Лик приехали к Клавдии Ивановне. Поднявшись на лифте на шестой этаж, Лика подошла к двери где жила Клавдия Ивановна, и нажала кнопку звонка. В прихожей раздался громогласный дзинь. Никто дверь не открыл. Затем очередной дзинь, и дверь отварилась. Из прихожей показалось лицо. Правда это лицо и лицом-то нельзя было назвать, скорее свинячья морда, да и то, похоже ли та или нет, вряд ли. У свиней и то красивей их лица чем у той кто выглянула из приоткрытой двери. Она была просто в не себе. Запах, который вылетал из квартиры отчетливо напоминал запах табака и алкоголя, а женщина, если можно ее так назвать, была в стельку пьяна. Она ни то, что, что-либо сказать, слово произнести не могла. Посмотрев на пришедших женщин своими пьяными глазами, она спросила: – Чего надо? – при этом из ее рта вырвался запах алкогольного перегара. Если б можно было предположить, что этот запах мог спалить все и вся на своем пути, то наверное так оно бы произошло
