кувшин с вином, Марко обреченно махнул рукой: «А, ладно. Много лет назад бывал, в молодости. Мы с друзьями хотели мир посмотреть, глупые были. Только я и вернулся».
«А что случилось с остальными?» – не унимался Балаш.
«Йорги случились. Точнее один йорг. Перебил нас всех, как слепых котят».
«А ты как уцелел?»
«Рисовал».
«Рисовал?» – пораженно переспросил юноша. – «Что рисовал?»
«Да все: скалы, речку, птиц, его вон тоже нарисовал,» – мотнул он головой в сторону рисунка. – «Ему почему-то нравилось. Когда бумага кончилась, я нажег угля в костре и рисовал на камнях. Много дней. Пока ему не надоело. Потом он меня отпустил. Уж не знаю почему не убил. Такого страху натерпелся, пока бежал от него,» – закончил печальные воспоминания Марко. – «Налил бы ты мне еще вина, парень».
Мысль о йоргах плотно засела в голове у Балаша, как заноза в заднице у слона. Из Марко вытянуть удалось немного. Йорг, которого он видел, пил теплую кровь только что убитых животных, ел сырое мясо, спал на камнях, одежду не носил, оружия не имел, впрочем, как и любых других вещей. Он был на две головы выше Марко, чрезвычайно силен, человека убивал одним ударом без разговоров и ему нравились рисунки. Если бы не это обстоятельство, то можно было счесть йорга животным. Но животные не способны любоваться рисунками. Значит йорги, они как люди?
Теперь вечера Балаш проводил в городском архиве, испросив разрешение у хранителя рукописей. Прежде об этом и речи быть не могло, но теперь неожиданно возросший социальный статус сыграл ему на руку. Ветхий, словно побитый молью хранитель рукописей, приложив к глазу увеличительное стекло на длинной деревянной ручке, долго с сомнением рассматривал молодого человека, почесывая тощую козлиную бородку. Но все же допустил его к своим драгоценным рукописям, предварительно долго, нудно и многократно прося его быть предельно аккуратным.
Первое, что сделал Балаш, попав в хранилище – расчихался под гневным взглядом хранителя. Старинные манускрипты – вещь чрезвычайно пыльная. Осторожно переворачивая ветхие страницы или бережно раскручивая старинные свитки на деревянных катушках под неусыпно наблюдающим за ним бдительным хранителем, он все глубже погружался в историю города. Оказалось, например, что во времена изгнания на полуострове оказались люди, говорящие на разных наречиях. Они с трудом понимали друг друга. Со временем и языки, и люди перемешались, как овощи в салате, образовав нацию, говорящую на едином, общем наречии.
Находился городской архив в каменной башне, построенной когда-то для хранения городской казны, да не оправдавшей возложенных на нее надежд. Ушлые воришки, не жалея времени и сил, прокопали подземный ход и вынесли бы все до последней монетки, если бы своды его не обрушились, похоронив по собой незадачливых грабителей. Но замысел был хорош и масштабен. После этого случая казну перевезли в резиденцию тогдашнего правителя (к хорошо скрываемой радости последнего), а в башне с подмоченной репутацией разместили городской архив. Рукописи уж точно воровать
