из толстых бревен полотнище для нового моста. На закате, по обычаю, закурились на берегу моря дымки погребальных костров. Для тех, чьи тела не удалось найти, тоже зажигали погребальные костры, но небольшие, символические. На них сжигали вещи, принадлежавшие покойным.
«Значит, думаешь вода прорвала тот каменный обвал,» – задумчиво произнес Домиар. – «Но не разрушила его полностью, и в том ущелье сейчас снова набирается озеро, поэтому и воды в реке нет».
«Ты уверен?» – требовательно спросил он. – «Ты единственный, кто там был».
«Уверен,» – твердо ответил Балаш. Он валился с ног от усталости и с трудом держал глаза открытыми. Юноша не чаял, как скорее добраться до дома, упасть и уснуть. Сегодня не было ни тенистой беседки, ни чаши с вином, ни блюда со сладостями. Разговаривали на ногах, стоя посреди конюшенного двора.
«Ладно, иди. Зайди ко мне завтра к вечеру,» – отпустил Домиар юношу движением руки, словно потеряв к нему всякий интерес, и обдумывая уже что-то другое.
Следующим вечером Балаш застал в поместье правителя всеобщую суету: ржали только что подкованные лошади, грузились легкие повозки, бегали взмокшие служители, нагруженные мешками и ящиками. Беспрепятственно проникнув во внутренний двор, он наткнулся на Азара.
«А, друг, Домиар уже ждет тебя. Идем скорее,» – потащил он Балаша по затейливо мощеной камнями дорожке.
«Балаш, приветствую тебя,» – приветливо обратился к юноше правитель, едва тот вступил в уже знакомую, увитую виноградом беседку. Тяжелые грозди темно-пурпурных ягод свисали повсюду, распространяя аромат легкого летнего вина, солнца и вечерней прохлады.
«Гимруз, познакомься, это Балаш – смотритель дорог и мостов. Он тоже отправляется в экспедицию потому, что он единственный, кто видел обвал в ущелье своими глазами,» – представил он юношу чужеземцу, одетому в белую рубаху до пят и с куском ткани, обмотанным вокруг головы. Молодой человек с необычайно смуглой кожей и завораживающе-белоснежной улыбкой поднялся навстречу юноше и склонился в вежливом поклоне, сложив на груди руки, украшенные множеством массивных перстней с самоцветами. Маленький, сухонький старичок за его спиной (как оказалось впоследствии переводчик) тоже почтительно склонился. Ошарашенный новостью о неизвестной ему пока экспедиции, Балаш неловко повторил движения чужестранца и присел в углу на приготовленную подушку. Рядом устроился Азар. Юноше уже доводилось видеть на торге чужестранцев с диковинной формы кораблей, стоящих в порту. Все они были одеты одинаково – в длинные рубахи беленого полотна. Их причудливый наряд вызывал живейшее любопытство у торговок рыбой, до хрипоты споривших есть ли под рубахой штаны. Чтобы выяснить сей животрепещущий вопрос они даже посылали мальчишек спросить к портовым девкам. Но из-за давней взаимной неприязни между этими двумя языкастыми группировками: рыбными торговками и портовыми девками, выяснить ничего не удалось.
Между
