должность было много претендентов. Абрам – смотритель дорог и мостов предпочел юношу за умение быстро считать в уме и находить общий язык с самыми разными людьми. Но ничто не мешало ему в любой момент передумать и взять другого помощника. Поэтому под показной веселостью Балаша скрывалось серьезное беспокойство.
Ему оставалось лишь спуститься со скалы, на которой теснились узкие, извилистые улочки и громоздились один на другой разномастные, прилепленные стена к стене домики старого города. Они вырастали прямо из голых скал, сливаясь с ними потому, как сложены были из тех же самых камней. Маленькие, тесные балкончики лепились к стенам, словно ласточкины гнезда. Узкие окошки напоминали скорее бойницы и были призваны сохранять прохладу в доме летом и тепло зимой. Отчаянные хозяйки вывешивали постиранное белье прямо над пропастью, не забывая пришпиливать его к веревкам массивными деревянными прищепками.
Скала была большой, с плоской, будто срезанной огромным ножом вершиной. На ее отвесных склонах с комфортом гнездились ласточки, а местами умудрялись цепляться корнями редкие кустики. Река огибала ее с двух сторон, устремляясь далее к морю. Именно за неприступность и выбрали для поселения это место первые люди, пришедшие на полуостров во времена изгнания. Страх загнал их жить на голую скалу, лишенную и воды, и растительности. Страх йоргов. Люди приспособились доставать воду из реки, не спускаясь вниз, с помощью специальных приспособлений, построили жилища. Днем они работали в полях внизу, а на ночь забирались на скалу. Сейчас с нее открывался потрясающий вид на красные черепичные крыши и белоснежные трубы свободно раскинувшегося внизу нового города, фруктовые сады, зеленой каймой опоясывающие его, бескрайние поля на много лиг вокруг и глубокую синеву моря вдали. Изгибающаяся вслед за скалой каменная лестница в многократно посчитанные, истертые тысячами ног сто восемьдесят две ступени была единственной дорогой, соединяющей верхний и нижний город. Балаш стремглав несся по ней вниз, прыгая через ступеньку. И за очередным поворотом лестницы со всего маха налетел на старуху Будур.
Страшно представить, что было бы, окажись на ее месте кто-нибудь другой. Они с юношей наверняка скатились бы кубарем к подножию лестницы, переломав все кости. Но старуха Будур устояла. Была она на голову выше самого высокого мужчины в городе, массивной и крепкой, как скала. Откинув ткнувшегося в ее грудь наглеца легким движением руки на три ступени вверх, она уткнула свои огромные руки в бока, перегородив тем самым всю лестницу, и вперила тяжелый взгляд в недотепу. При виде её сурово сдвинутых мохнатых бровей, выдающейся вперед крупной, плотно сжатой челюсти, развивающихся за спиной седых косм, выбившихся из-под низко повязанного на покатом лбу платка, и маленьких, злобно сверкающих глазок, любого взяла бы оторопь. И Балаш не был исключением. Однако потерять только что полученную работу сейчас он боялся больше, чем даже старуху Будур. А потому быстро вскочил и рассыпался в извинениях. Старуха не промолвила ни слова, однако, чуть помедлив,
