style="font-size:15px;"> Я сунул Курносого в карман плаща – теперь можно, теперь эта сука далеко! – и тронул передачу. Вырулил на дорогу.
Чем быстрее доберусь до города, тем лучше. Там будет легче. Там – легче!
+++
Солнце залило светом и согрело осенний мир, когда по краям трассы пошли пригороды Смоленска. Потом и сам городок. Наконец-то!
Я сбросил скорость до почти черепашьей – верст сорок в час, не больше. И медленно полз по городу. С почти физическим наслаждением, – после трех дней пустоты, тишины и холода.
Теплый дом. Скопление жизни…
Вроде бы, неказистый городок. Муравейного типа: малоформатный, насквозь панельно-прямоугольный, – долгая память о войне, которая почти стерла старый город… Но мне нравится. Бог его знает, почему – но уютный он, что ли.
Может быть, как раз из-за этой панельной простоты и скученности. Все квартирки крошечные, похожи одна на другую, как близнецы-братья. Всё близко-близко, все бок о бок, круглые сутки шум, гам, суета… Жизнь.
Здесь есть жизнь. Есть что-то согревающее душу – что-то теплое и родное, во всех этих неказистых житейских мелочах.
Я медленно вел «козленка» по городу, всем телом впитывая это живое тепло. По капле выдавливая из себя страх, стянувший внутренности в тугой холодный комок…
Это всегда помогало. Вымывало из меня и холод отчаяния, и последние крупинки страха – если они еще оставались к тому времени… Всегда, но не сейчас. Страх никуда не уходил.
Только хуже, второй волной накатывал. Потому что, быть может, не такой уж он беспричинный. Если эта сука легко смогла так глубоко зацепить меня…
Да, если сразу не догнала, то теперь, в трех сотнях верст, меня не отыскать – другой чертовой суке. Любой из тех, с которыми я сталкивался раньше. Те не смогли бы. А вот эта…
Ох, достанет меня эта сука. Достанет…
Я дернул головой. Бред, бред, бред! Ну как она меня достанет – здесь, в трех сотнях верст?! Бред! Выкинуть из головы – и забыть.
Только забыть никак не получалось. Достанет она меня. Достанет…
Я раздраженно врезал ладонями по рулю – и зашипел от боли. Удар отозвался в левом запястье – словно спицу вдоль руки воткнули. Обезболивающее отработало свое. Только неловко шевельнись – и боль тут как тут.
Слава богу, вот и родная двухэтажка. Старые стены цвета морской волны, с серыми пятнами отлетевшей штукатурки. Но сам дом еще крепкий. Добротный: его ведь еще пленные немцы строили, сразу после войны. И даже сейчас, через полвека – куда надежнее тех современных, которые в центре тяп-ляпают привозные турки.
Я притормозил возле дома, выключил мотор и распахнул дверцу. В машину ворвался воздух – свежий, холодный, пахнущий опавшей листвой и перегнивающей травой. Осенний.
Но все же не такой, как там, откуда я уезжал. Почти такой же – а все-таки иной. Неуловимо отдающий асфальтом, бензином, где-то далеко пекущимся хлебом…
