я. – А что такое «более яркий оргазм» в твоем понимании? Почему вспомнила? Хочешь заделаться лесбиянкой?
– Не, мну не хотел. Пробовала – неинтересно. Ну, где-то в глубине души я хочу заняться сексом с девочкой, чего оч давно не делала, но у меня уже выстроился внутренний барьер. Хотя картинки с голыми бабцами иногда во мне что-то еще шевелят. – Она немного помолчала, а потом вне всякой связи уже более серьезным тоном продолжила: – Меня волнует что-то неопределенное, чему я не в силах противостоять. Нечто должно скоро случиться, и это нечто мне очень не нравится.
– И что же тебя так сильно обеспокоило?
– Знаешь, – задумчиво вымолвила Эля, – есть люди, в которых живет Бог, есть люди, в которых живет Дьявол, а во мне живут какие-то демоны, их много и они сводят меня с ума…
– Да? А, по-моему, во всех нас есть они все, – я говорил, а сам себе казался неестественно мудрым и старым. – И Бог, и Дьявол, и демоны… понемногу. Но в одно время верх берет один, в другое – другой… третий…
– Прикольно, – Эля опять затянулась косячком. – Не парься. У тебя все будет хорошо, все уже хорошо, потому что кто-то там наверху, счастлив тогда, когда счастлив ты! А сказки… они нужны для счастья.
– Думаешь? Уже у меня одно время была одна знакомая художница – потрясающе талантливая девушка. Просто – обалденно! Но ненормальная – на всю голову. У нее имелась вполне конкретная шизофрения, причем эта моя знакомая прекрасно знала о своей болезни и периодически проходила курсы лечение в психбольнице. Вот кого действительно терзали демоны, заживо ее душу ели. В периоды обострений с ней практически невозможно было разговаривать. Да… Так вот, врачи прописали ей «сказкотерапию», то есть ей надо было самой писать сказки. Я их читал… Это был ужас… Я, вроде бы, человек взрослый, видел разное, но потом спать нормально не мог… снилось это все. Теперь она давно уже куда-то исчезла с горизонта, и я не знаю о ней ничего.
– И о чем были сказки? – Эля высунула свой язычок и стукнула о передние зубы продетой сквозь него железной гантелькой. – Расскажи мне.
– Ты никогда не бредила от высокой температуры? Вот такие примерно.
– Упс! Значит что-то мерзкое, хаотичное и под громкий звук испорченной пластинки. Но если найдешь, дай почитать, плиз.
– Угу. Если найду только. Вообще-то, сказки можно писать всегда и везде. А если забыться и писать то, что льется из головы, то вылезает оно самое, глубокое, из подсознания. У меня вот сейчас чудесная, романтичная и в то же время холодная, безумная сказка.
– Ты это к чему? – она с подозрением посмотрела на меня и поправила многочисленные железки в своих ушках.
– Это я к тому, что сказки – они тоже ведь разные бывают.
– О! точняк! – согласилась Эля. – Иногда вполне конкретный демонизм попадается, но зато много чего интересного можно повыковыривать из этих произведений. По-моему, многие сказочники
