из-за спины и протянул Оре чугунный молот размером с собственную уцелевшую голову.
– Бери! Он отлит из местных туч! Тебе он понадобится, малыш!
– Вы уже умерли, но будто ещё и не жили!
– Мы? Мы живы всегда, малыш! Нас не вспомнят! Конечно же, мы сотрёмся из памяти всех людей на земле когда-нибудь! Но бывают ведь и такие, кого запомнят энциклопедии, но кто был и будет мертвее нас! Мы родились и тут же вдохнули жизнь полной грудью! Залпом и до дна! Мы глубоко чувствовали эту самую жизнь и творили на славу! Мы жили! Зато многие рождаются мёртвыми, живут мёртвыми и помирают, едва ли лишившись жизни! Они как прыщи: какая-никакая душонка выпучилась пространственной петлёй, трёхмерным телом в этот мирок, отрыгнула своё и втянулась обратно, оставив на земле пустой мешок с костями, понимаешь? А мы смотрели сквозь них как через мутное стекло! Мы ощущали, как жизнь жжёт горло, точно спирт!
Оре выхватил молот.
– Понимаю.
Лес за лесом
Путники пробирались сквозь бетонную чащу из невысоких кубиков, едва достающих Оре до пояса. Вскоре они вышли на серую поляну, усыпанную маленькими бетонными кирпичиками. Шагать по ним было больно, и друзья пошли вдоль опушки, огороженной разбитым бетонным забором.
Понемногу бетонный лес стал редеть и смешиваться с обугленными чёрными деревьями, точно обгрызенными пожаром палками. Друзья попали в смешанный лес – из серых кубов и чёрных палок. Позже даже редкие квадратные камешки перестали попадаться им на пути, и путники целиком поглотились пространством, туго натянутым на лес из чёрных палок – из чёрных голых столбов без фонарей.
– Кажется, я догадываюсь, что это за место, – пробормотал Олуи, как вдруг резко потемнело и внезапно настала ночь. Все четверо путников рухнули, где стояли, и громко захрапели.
Сон во сне
Оре сидел на земле горчичного цвета. Оре сидел на пыли из горчицы. Небо было серо-жёлтым: то ли отражавшим землю, то ли пропитанным насквозь горчичной пыльцой. И было таким сырым, что Оре с трудом дышал этой глиной. Кругом была пустыня, и лишь несколько чёрных коряг торчали поодаль.
Сухая земля кое-где была будто вымазана сажей. Оре вдруг увидел сидящую рядом с собой Тень.
– Я оторвалась. Чтобы ты мог разглядеть землю под собой.
Оре пытался вглядеться в Тень, но никак не мог уцепиться ни за что, как ни пытался сфокусироваться: он мог уловить очертания лишь рассеянным взглядом. Но как только переводил взор на пойманную боковым зрением черту, точно проваливался глазами в никуда, в темноту, и в глазах всё мутнело, как от крупного тумана. При беглом взгляде Тень состояла из мелкой чёрной росы, колеблющейся, как мошкара.
– Посмотри на землю.
Оре опустил взгляд. Рядом с его коленом быстро вспучился и тут же разгладился кусочек почвы. Потом ещё раз. Будто бы кто-то пытался пробиться головой. Потом ещё – и уже в другом месте. Спустя секунду волдыри стали появляться повсюду и тут же утихали.
