были крепко закованы в толстые цепи. Он поднял глаза на Гииду.
Одежды на ней не было. Вместо этого Гиида с ног до головы была вымазана испражнениями казнённых здесь ранее: выше пояса обмазана тем, чем жертвы обгадились от страха и пыток, ниже – тем, что вышло из тел уже после смерти. Наряд свой она обновляла с каждой публичной казнью.
– Самый настоящий вечерний туалет, – цепляясь за сознание, шепнул себе Оре.
Шея, руки и ноги Гииды были украшены ожерельем и браслетами из дохлых змей.
– Дергуна уже лишила тебя невинности? Или мне лишить её этого удовольствия, – Гиида потянулась вперёд, – лишив тебя твоего сладкого СТРУЧКА-А-А-А-А?! – Гиида завизжала, вытащив язык и выкатив свои жуткие чёрные глазища, так что уроды бешено заорали и заликовали. Жирный хряк в рогатом шлеме с восторгом и хрюканьем забил копытами в барабан.
Бешено срывавшиеся с пальцев сопли то и дело прилетали Оре в физиономию. От злости и ужаса он стал раскаляться. Его грудь осветила гигантский ржавый топор, воткнутый в камень перед ним. Топор палача.
– Убей меня сразу, – пробормотал Оре. Уроды неодобрительно заулюлюкали.
– Этого просит всякий трус, страшащийся моих пыток! Бедный мой Оре! – Гиида раскрыла свою огромную челюсть, поднесла к ней запястье и гнилыми зубами откусила голову одной из дохлых змей на своей руке.
– Ну, право! Что ещё я могу с тебя взять, кроме твоей нищенской плоти?! – визжала истерическим голосом царица.
Уроды радостно загоготали, затанцевали в ожидании расправы и стали презрительно плевать Оре в пах. Хряк восторженно и громко барабанил.
– Ну, всё, довольно! Угомонитесь! – Гиида в моментально наступившей тишине с чавканьем дожевала змеиную голову, проглотила её вместе с зубами и черепом и встала со своего трона. – Я отрублю тебе твою руку! И дам убежать из Гроттоскама ко всем чертям, которых ты расцелуешь от радости! Но отныне каждому моему подданному, кто поймает тебя наверху и притащит обратно сюда, я буду дарить одну твою отрубленную часть! И снова отпускать к чёртовой матери! И снова ждать, пока изуродованный обрубок – Оре поймают и приволокут ко мне за уцелевшую конечность! И так до тех пор, пока две самых старых и сморщенных гномихи не передерутся из-за твоих яиц!
Уроды пронзительно завизжали, от радости стали плясать и облизывать друг друга.
Оре от ужаса и боли раскалился почти целиком. Никогда с ним доселе такого не случалось, и это напугало его едва ли не сильнее всего Гроттоскама. Оре казалось, что он начинает плавиться, – с него кусками сыпалась обугленная земля.
– Приказываю! – Гиида достала из-за щеки несъеденный змеиный язык и высунула его как собственный. – Смерть! Начнись! Да поспешит карета в Ад!
Гиида завертела змеиным языком, барабан забился пуще прежнего, а уроды дружно повторяли: «Шаг к Смерти! Ещё шаг к Смерти!»
Гигантский палач с рогом на лице подошёл к Оре, ломая под своим весом могучий камень.
