К чему оно? Чтоб держать в вожжах подчинённых? Чтоб-с портить людям жизнь? Чтоб бить по протянутой детской руке только потому, что ты учитель, а он ученик? Глядя на старшого, не примется ли он по нашему образцу обижать младших, слабых? Кого мы так воспитаем?
Эха! Сеем, сеем вроде разумное, доброе… А нивка-то камень, вечно не пахана! Что взойдёт-то, господа сеятелёчки?
Тут, конечно, не нужно большого ума, чтоб уловить существенную разницу в моих и директорских взглядах на педагогику.
И мы, понятно, расстались без горьких слёзолитий.
«Обида как ни тяжела, а поскулила и ушла».
Я переметнулся на почту.
Правда, не ямщиком. Прилип письмоносцем.
– Э-эх… Был учителем и – несчастный почтальонишка! – Гордей солоно выматерился. Обругал меня круглым слоф фрайером.[36]
Я был, естественно, другого мнения о себе. Не мог согласиться с Гордеем и снова залез в спор.
– Хочешь, тупак, в твой СХИ я на спор поступлю!? И будет тики-таки!
– Ха! На рак бы не сел!..[37] Да ты, мозгодуй, хоть бы в морковкину академию[38] впрыгнул! Тебе даже наш нижнедевицкий кембридж[39] не светит!
Я доказал, что я вовсе не какой там дурилка картонный, не глупей него. На спор жикнул именно в тот СХИ, где уже заочно мучился Гордей.
И мы вместе стали ездить в Воронеж на сессии.
Будущие агрономы…
Гордей уцелился разводить сады. Метил во внука Мичурина.
Да снесло во внуки Обломова.
Как-то на маслозавод привезли саженцы киевских каштанов. Три саженца оказались лишние. Выбросить жалко.
Стали просить Гордея, возьми да возьми воткни у себя на пустом подворье.
Гордей вроде и не против каштанов под окнами. Да лень нести саженцы. Лень рыть ямки. Лень поливать.
Ребята с завода воткнули-таки ему под окном те каштаны.
Под кроной дальнего каштана темнеет курятник. Прямо из крыши курятника льётся радостный стан раскидистой яблони. И по весне, в пору цветения, бело-розовое облако плывёт над сараем и никуда не уплывает. Лишь одну эту яблоню и можно отнести на счёт Гордея и то с большой натяжкой.
Однажды после лесных яблок Гордей поленился бежать в ночи далеко в бундесрат на огороде, присел – такого совесть не убьёт! – меж закутками.
И поднялась-возросла на том месте яблонька.
Понадобилось место под курятник. Глухой простор забили досками, надёрнули толь, оставив в крыше дыру для яблонева тела.
И растёт яблоня из курятника. Густо цветёт. Только яблоки её никто ни разу не пробовал.
Червивые, гнилые яблоки опадали быстро. Даже кабану Гордей не осмеливался их давать…
Вот такой выплавился из Гордея садовод.
А я мечтал растить хлеба.
Да ни колоска у меня не поднялось.
Эхма, мечты, мечты… Так и манит пустить лихими стишатами уличного варева:
Мечты, мечты,
Слоффрайер – дурак.
Сесть на рак – потерпеть неудачу.
Морковкина академия – сельскохозяйственный техникум.
Кембридж (здесь) – профтехучилище.
