знаю Мередит. И она была для меня своего рода спасением. Однако у нее всегда наблюдалась склонность создавать вокруг себя видимость совершенства, скажем так, некий фасад. Этот механизм очень сложен. Как я выяснил на основе наших прошлогодних консультаций, ее мир постепенно начал распадаться. Сейчас что-то – и неважно что – разрушило ее реальность, и она больше не может совладать с ней.
Коннорс открыл дверь, и я увидела ее, впервые за неделю. Она сидела на кровати и смотрела на серое пятно на противоположной стене. Как и на остальных пациентах, на ней была серая пижама, причем на брюках отсутствовала резинка. На ногах болтались тапочки. В прошлом мама даже под страхом смерти не напялила бы подобный «наряд». Ее некогда красивые волосы свисали немытыми патлами. Она осунулась. Интересно, когда она ела в последний раз?
– С тех пор как ее поместили сюда, она отказывается по собственной воле покидать палату, – пояснил доктор. – Она игнорирует групповую терапию и не посещает столовую. Со мной она не обмолвилась ни словом.
Я по-настоящему испугалась. Мама была такой… безучастной…
– А ей станет лучше?
– Только когда ее рассудок примет истинную реальность. Как часто говорил твой отец: «Правда освободит тебя» Вот что предстоит осознать твоей маме. Она абсолютно потеряна. И пока она не найдет новую точку опоры, и ментальную, и эмоциональную, ее разум будет функционировать только таким образом.
Я кивнула. Значит, от мамы требуется только одно: сообщить врачам, что она согласна с тем фактом, что ее старший сын – вервольф, а дочь – охотница за демонами? Конечно, после этих заявлений о выходе из психушки можно и не мечтать.
– Побудьте наедине. У тебя есть около четверти часа.
Я взглянула на часы, убеждая себя в том, что у меня действительно мало времени. Сил у меня хватало лишь на короткий визит. А может, их вообще не было…
– Хорошо, что ты пришла, – вымолвил доктор Коннорс, легонько подтолкнул меня вперед и закрыл за мной дверь.
Я почувствовала себя пойманной в ловушку.
Мои часы отсчитали три бесконечные минуты, пока я решала, что мне предпринять. Мама не шевелилась.
– Мам? – робко окликнула я.
Тишина.
– Мам? – повторила я.
Никакой реакции.
А может, я просто не хочу, чтобы она смотрела на меня? Папа признался ей в том, что я… подверглась проклятью вервольфа… Возможно, она считает меня чудовищем. Вот почему она сломалась.
– Мамочка? – произнесла я, а на глаза уже навернулись слезы. – Не знаю, что тебе рассказал папа… В это трудно поверить… в то, что случилось с Джудом… и со мной. Но я – твоя дочка. И Джуд – твой сын. Он вернулся. И ты нужна ему. Нам всем.
Ничего.
– Джеймс и Черити сейчас у тети Кэрол, но они не могут жить у нее вечно. И папа ранен. Серьезно. За ним надо ухаживать. А у меня – дел по горло. Я ищу способ вернуть Дэниелу человеческий облик. И с Джудом полно проблем. А один сумасшедший тип с ватагой
