истины из сравнительной анатомии, что крыло птицы – по сути – развитое предплечье, в то время, как крыло летучей мыши представляет три удлиненных пальца с перепонками между ними. В данном же случае не может быть и речи о скелете предплечья. Посмотрите сами. Вы же видите, что перепонка свешивается с единственной кости. Значит – не летучая мышь. Но и не птица. Тогда, что же?
– Право, не знаю, – сказал я.
Он опять открыл монографию своего друга-ученого.
– Вот, – сказал он, указывая на изображение какого-то невероятного летающего чудовища, – типичный представитель диморфодонов, или птеродактилей (летающие рептилии Юрского периода). На следующей странице есть схема устройства их крыльев. Сравните рисунок с тем, что держите в руках.
С величайшей скрупулезностью принявшись производить сопоставления, я не мог опомниться от нарастающего изумления. Это подводило черту под всеми сомнениями. Профессор говорил правду: рисунки художника, фотографии, подробный рассказ и, в конце концов, неоспоримое вещественное доказательство в виде фрагмента крыла.
– Я просто восхищен проделанной вами работой, Челленджер. Вы полностью меня убедили, – сказал я с искренней теплотой т. к. теперь понял, что к профессору относились несправедливо. Он благодушно откинулся в кресле, и было видно, что ему приятно мое неподдельное признание.
– Это – величайшая в мире сенсация, о которой мне когда-либо приходилось слышать, – сказал я; хотя конечно же мой восторг был восторгом журналиста, а не ученого. – Колоссально! Вы – новый Колумб в науке, открывший затерянный мир. Сейчас мне совестно, что поначалу я ставил под сомнение ваши слова. Всё казалось настолько невероятным. Но приведенные вами доказательства совершенно меня убедили, и, полагаю, смогут, если вам того захочется, убедить кого угодно.
Казалось, еще мгновение, и профессор от удовольствия замурлычет.
– Что же было дальше, мистер Челленджер?
– Дальше начался сезон дождей. Запасы моего провианта подходили к концу. Я частично исследовал горный кряж, но не нашел пути, чтобы взобраться на его вершину. Одинокий утес, на котором мне удалось подстрелить птеродактиля, оказался более или менее доступным. Я имею некоторые навыки альпиниста, но мне удалось лишь наполовину одолеть подъем на главный горный массив. С той точки я уже мог составить некоторое представление о скрытом за вершинами плато. Оно, по-видимому, – очень обширно, так как ни на запад, ни на восток, я не мог усмотреть окончания окаймлявшей его каменной гряды. Подножье гор – сплошь укрыто болотами, непроходимыми зарослями, кишащими змеями, насекомыми, – особенно много малярийных комаров. Все вместе это представляет непреодолимое природное заграждение на пути в эту отрезанную от мира страну.
– А кого-нибудь кроме птеродактиля вам удалось увидеть?
– Нет, сэр. Не удалось. Но в течение недели, что мы провели на стоянке у подножья гор, из-за вершин в разных местах часто раздавались странные звуки и крики, по всей видимости, животного происхождения.
