знаю, – Мону любовно похлопал руль. – Так вот, не может такого быть.
– Ну а что тогда произошло? – Йозефик взаправду заинтересовался рассказом, он не предполагал, что таксисты могут быть такими эрудированными. В его личном списке начитанных людей представители всех связанных с транспортом профессий почему-то занимали нижние строчки. За исключением капитанов дальнего плавания. Йозефик вполне обоснованно полагал, что, раз у них есть столько времени, чтобы пить и предаваться хандре, значит, и для хорошей книги время найдется.
– Что произошло, я вам только что рассказал. Слушать надо внимательнее. Вопрос остается только в том, как это так вышло. Не посчитайте меня человеком суеверным, но, по-моему, без темных делишек здесь не обошлось. Я как-то раз подвозил одного профессора из Университета Лупри. Профессор Оглах, кажется…
– Ах, Оглах! Ну, он уже сам история, – довольный, что может поддержать разговор, вставил Йозефик. – В прошлом году умер от приступа астмы. Задохнулся над одним из изданий «Родословных Лупри».
– Ну и ну, – покачал головой шофер. – Но так или иначе, он тогда был очень возбужден и явно хотел поделиться открытием. Сказал, что в семейном архиве одной из почтенных фамилий города наткнулся на переписку и некоторые документы, недвусмысленно намекающие на проведение человеческих жертвоприношений в Новой крепости, как тогда это место называли. Не только с личного одобрения Мирцентена II Лупри, но и при его личном участии. Естественно, не в роли жертвы. Профессор утверждал, что это может быть ниточкой, за которую можно вытащить целые штабеля скелетов из шкафов господ Лупри и многих близких им семейств, что, может быть, перевернуло бы все представления об истории нашего города и, вполне возможно, повлекло бы за собой пересмотр мировой истории того периода. Невероятный был рассказ, жаль, я ничего не запомнил. Вы не знаете, он случаем не издал результатов своих изысканий?
– Даже не знаю. Видите ли, история не мой предмет, – неловко поерзав, сказал Йозефик. – Я и профессора Оглаха не знал бы, если бы не традиция выставлять портреты сдо… умерших преподавателей для тех, кто якобы хочет с ними проститься. Мы это место называем мертвецким углом, – при этих словах на волю вырвался нервный смешок.
– Знаете, молодой человек…
– Можно просто Йозефик.
– Знаете, Йозефик, зря вы так про историю, – сказал Мону, и машина, направляемая его многострадальной рукой с летней мозолью, плавно двинулась, как кусок сливочного масла по раскаленной сковородке. – История не может быть предметом изучения. Она может быть хобби, объектом любопытства, страстью, наконец, но никак не предметом изучения. Вот вы могли бы назвать поэзию предметом изучения?
– Пожалуй, что нет. Поэзии нельзя научиться, нужен талант. Я, конечно, могу писать стихи, только лишь правильно соблюдая размер, но получится, скорее всего, мусор, негодный даже для мюзикла.
– Ну,
