ты знаешь, что твой любимый Рантиранэль полудроу-полудракон? И его сын будет иметь достаточно крови, чтобы оборачиваться.
Я видела, как мои слова тяжелой глыбой падают на дно ее души. Ей больно? Плевать, ее любовник нанес мне такую незаживающую и кровоточащую рану, которая вообще никогда не затянется, и жить мне с этим веками. Так что она переживет несколько месяцев боли.
– Я все поняла, и даже знаю, кто вложит последний недостающий фрагмент в мозаику, – поднялась я со своего места. – Ты проживешь до рождения сына, которого я впоследствие возьму под свою опеку. Тебя же казнят. Причинить вред себе или ребенку раньше ты не сможешь, об этом позаботятся в храме ненавидимых тобою драконов. На помилование не рассчитывай. Ты заслужила самую лютую смерть, но твоя будет особенной – ты сгоришь в драконьем пламени.
В моем голосе не было ни эмоции, внутри меня был лишь сковавший душу холод. Мне не было жаль ее, и не носила бы эта тварь ребенка под сердцем, я ее сейчас бы и спалила, но на дитя моя рука не поднимется. Пусть у него и гнилая кровь, будет расти и воспитываться с наследником, вырастет хорошим нелюдем.
Мужчины смотрели на меня, и у каждого в глазах я видела смесь жалости и изумления. А чего они хотели от раненной в самое сердце драконессы? Мой альтруизм сгорел на погребальном костре моего мужа.
А вот в глазах Дьяры отразилась вся ее ненависть ко мне как к дракону и женщине. Но страха за свою жизнь не было. Чокнутые они, эти темные маги, повернутые на каких-то своих идеях. Хотя, если мои подозрения по поводу личностей кукловодов окажутся верными, то ничего удивительного в этом нет. Как там говорилось на Земле о продаже души дьяволу? Вот что-то похожее, скорее всего, и имело место в нашей ситуации.
– Мне пора, через полчаса начнется занятие у моих третьекурсников, – сообщила мужчинам, и ушла порталом в Академию.
Вышла в приемной, и госпожа Лорка поспешила выскочить из-за стола мне на встречу:
– Леди Эреагон?
– Чашку чая, желательно успокоительного, и булочку, – кинула ей, прячась в своем кабинете.
Выдохнув, упала в кресло. Дьяра не поведала ничего особенного, только утвердила меня в моих подозрениях. То, что выдала своих сообщников, замечательно, но с ними разберутся Артаг и Дан, меня же больше волнует та темная тварь, что скрывается где-то на просторах континента. При упоминании о нем, руки сами сжались в кулаки. Не знаю точно, как, но сдыхать он будет долго. В дверь постучали, и с моего разрешения вошла Синтия с подносом в руках.
– Леди Эреагон, в приемной ожидает адепт Лавартек, – и вопросительно на меня взглянула.
– Пусти его, – дала разрешение, рассеяно осматривая кабинет и ни на чем не задерживая взгляд.
– Да, леди, – и с легким полупоклоном секретарша вышла, а вместо нее появился Даррен.
– Доброе утро, леди, – и он застыл в дверях.
– Ну, допустим, не совсем и доброе, но ты можешь этим не заморачиваться.
