Увидела колесо самоката и ноги в элегантных начищенных ботиночках. Виолетта Никифоровна решила выпрямиться. Получилось это у неё не сразу и не быстро, остеохондроз поясничного отдела позвоночника, знаете ли. А что мы хотим, всё-таки семьдесят пять. Выпрямившись, бабуська разглядела и отутюженные со стрелочками брючки, а также ослепительно белоснежную рубашку с короткими рукавами.
Красный пионерский галстук.
Рюкзачок-«божью коровку».
И, наконец, улыбку.
Приветливую широкую улыбку стройного, подтянутого блондина с зализанной набок чёлочкой, голубыми искренними глазами и тонким аристократичным носиком.
Виолетта Никифоровна как ни присматривалась, никак не могла понять, сколько этому пионэру лет. На первый взгляд ему могло быть и пятнадцать. На второй – тридцать пять. А если всматриваться долго-долго, то кажется, что ещё больше и даже больше, чем себе можно представить.
Виолетта Никифоровна растерянно моргнула. На какое-то мгновение, кажется, у неё в глазах промелькнули кадры из старых чёрно-белых фильмов про пионеров – про Костю Иночкина, например. Она опять моргнула. Провела рукой перед лицом, как будто пытаясь отогнать наваждение. Но Пионэр (вообще-то его положено называть именно так – с заглавной буквы П) никуда не пропал. Он терпеливо повторил:
– Здравствуйте, бабушка. Вам помочь?
Виолетта Никифоровна никак не могла собраться с мыслями.
– А? Что? Ох…
Правая рука Виолетты Никифоровны вне зависимости от её воли и сознания сотворила крестное знамение.
– Здравствуй, милок, – наконец выговорила она. – Кто ж тебя так вырядил-то?
Пионэр ответил – жизнерадостно, очень жизнерадостно, он полон жизни и радости на зависть всем изнемогающим от жары старикам.
– Никто, бабушка, меня не выряживал. Я сам выбрал форму одежды. По идейным, так сказать, соображениям.
Виолетта Никифоровна насторожилась. Развелось их нынче, идейных.
– Идейный, значит, – подозрительно протянула она.
– А то! – Пионэр бережно прислонил самокат к скамейке, а сам, поддёрнув брючки со стрелочками, присел рядом с Виолеттой Никифоровной. По всему было похоже, что он настроился на долгий разговор.
Из-под скамейки не доносилось ни шороха. Муся?..
– Конечно, идейный! Сейчас ведь без идеи стыдно жить! Я долго думал и решил, что современные герои – не мои герои. Посудите сами, на кого в наше время равняться порядочному молодому человеку? На резидентов Камеди-клаб? А почему они резиденты? И в каком социальном слое эта резидентура создаёт свою агентурную сеть? И какие цели у их агентов?
Кажется, он сам на ходу увлёкся собственным монологом. Вскочил, закружил вокруг скамейки, размахивая руками. Наклонился к самому носу Виолетты Никифоровны и тут же отошёл чуть ли не на пять метров. Спохватился, вернулся. Опять кружит… Муся дёргалась
