будут читать все, и людей, которые пытаются как-то иначе работать с публичной сферой.
Кроме того, «новая этика» – это сочетание очень разных вещей: историй про харассмент в университетах, движения #MeToo1 и, что называется, you name it [«и так далее» – прим. ред.], поэтому люди из разных сфер заходят в обсуждение этой проблематики. Есть политологи, которые будут про это говорить; есть представители Gender Studies, которые будут про это говорить. Возникает образ такого «слона», которого ощупывают с разных сторон, пытаясь найти общий язык. Но мы-то понимаем, что общим языком описать, условно говоря, «хвост», «хобот» и «уши» крайне сложно. При этом формируется чувство, что можно, и это сильно раздражает.
Последнее, что я нахожу важным: большинство понятий «новой этики» – это англицизмы, у которых либо нет перевода на русский язык, либо он есть, но шероховатый и скрадывающий некий смысл. Оксюморонная ситуация: мы придумываем русскоязычный ярлык, в расширение смыслов которого попадают исключительно англицизмы. Это странно, потому что вы или все время говорите в пространстве англоязычного лингва франка (и тогда не надо придумывать русский аналог), или перестаете рассказывать про «гостинг», «шейминг», «абьюз» и «харассмент» и используете что-то более знакомое с точки зрения словаря и практик русскоязычного человека.
Здесь есть пример. Недавно издание The Bell проводило исследование вместе с карьерными сервисами HeadHunter и SuperJob о том, насколько сотрудники российских компаний знают о харассменте.2 Результаты были ужасающими, причем они оказались такими даже с учетом статистики прошлых лет. Казалось бы, мы говорим про харассмент и объясняем, что это такое. Кроме того, у нас есть центр «Насилию.нет», который вкладывает много сил в то, чтобы в частности рассказать про это явление. Однако когда ты разговариваешь с людьми, они говорят: «Нет, у нас в компании такого нет, и вообще я никогда в жизни с этим не сталкивалась (или не сталкивался)». Это происходит потому, что люди интуитивно отказываются применять к себе нормы инокультурного и иноязычного пространства, например, считывать как харассмент хамство коллеги или нежелательные комплименты? Либо они в принципе не хотят об этом говорить, потому что им кажется, что ничего не изменится? Либо они считают, что небезопасно как-то поднимать эту тему?
Это значит, что мы находимся в ситуации, когда разговоры про «новую этику» раздражают еще и тем, что вокруг них можно построить очень много спекуляций. Для качественных исследований хорошая спекуляция и хорошая гипотеза – это неплохо, но сложно что-то подтвердить количественно. Непонятно, с чем мы имеем дело: или желанием вписать российский контекст в международный и попыткой избавиться от колониального наследия, или прекрасным шариком, которым жонглируют интеллекуталы, потому что это удобнее и приятнее, чем говорить, например, о конфликте между Азербайджаном
Год #MeToo: Победа или поражение? // wonderzine.com URL:
https://www.wonderzine.com/wonderzine/life/life/238573-metoo-annual-report
«Эйчары боятся как огня». Исследование The Bell о харассменте в российских компаниях // thebell.io URL:
https://thebell.io/ejchary-boyatsya-kak-ognya-issledovanie-the-bell-o-harassmente-v-rossijskih-kompaniyah
