штраф, а то и попросту бил. Хозяин любил распускать руки.
С востока, со стороны долин, снова налетел сырой ветер. Он принес с собой тяжелый запах йода. Даже полынь подчас уже не горчила, а источала все тот же надоевший запах.
Наконец туки остановились и принялись срывать жесткую траву. Майк подогнал к стаду стоявшую в стороне самку, сбросил на землю накидку и кожаный мешок с водой и присел на большую кочку.
Соленый ветер понемногу ослабел, а солнышко пригрело так, что Майк задремал. Очнулся он от тревожного звона колокольчика, висевшего на шее у вожака стада матерого тука Абсента.
Пастух открыл глаза и, проследив за взглядом вожака, заметил человека, идущего прямо к стаду.
Незнакомец был высок ростом, и Майк невольно нащупал лежавший в кармане нож. Времена были неспокойные, случалось, на пастухов нападали, чтобы угнать скот.
Вскоре незнакомец подошел ближе, и Майк расслабился. Этот человек не походил на разбойника. Даже Абсент понял это и, опустив голову, принялся щипать траву.
– Доброго здоровья, господин пастух, – произнес путник, останавливаясь в нескольких шагах от Майка и скидывая заплечный мешок.
– Здравствуйте, – отозвался Майк, все еще с недоверием разглядывая незнакомца. Внешне он был похож на гиптуккера, перегонщика туков. Об этом говорили его просторный кожаный плащ, широкополая шляпа и загорелое лицо. Однако гиптуккеры всю свою жизнь проводили верхом на быстрых лахманах, а этот пришел пешком.
– Твой костер – мой чай, пастух. Договорились? – с улыбкой предложил путник.
– Я не могу. – Майк виновато пожал плечами. – Туки переходят с места на место каждые полчаса. Они мне покоя не дают.
– Ничего. Пока я здесь, туки никуда не денутся, – пообещал незнакомец. – Постереги мои вещички, а я схожу под гору – принесу сухих корней.
– Да, мистер, но ваши вещи… Если туки пойдут…
– Ничего не бойся. Если стадо двинется, можешь бросить мой мешок. Но, уверяю тебя, туки не сдвинутся с места. Здесь много травы, часа на три им хватит.
Майк не нашел, что возразить, и незнакомец стал спускаться к подножию холма, туда, где росли невысокие чахлые кустики. Не выдерживая засоления почвы, они гибли, и их сухие ветки вполне годились для костра. Майк, проследив взглядом за высокой фигурой человека, подумал, что он все-таки очень смахивает на гиптуккера.
Между тем стадо продолжало оставаться на месте, а Абсент покинул своих самок и подошел совсем близко, принюхиваясь к содержимому мешка незнакомца.
– Иди отсюда, это не твое, – буркнул Майк. Тук как будто не слышал. Пастух потянулся за своим длинным посохом, и Абсент тут же отошел. Что такое посох Майка, он испытал на себе.
Вскоре вернулся незнакомец. Он принес такую охапку сухих веток, что их хватило бы на целый день.
Бросив ношу на землю, он посмотрел на Майка и протянул ему руку.
– Теперь давай знакомиться, – сказал он, – меня зовут Джо Беркут.
– А меня – Майк. Майк Баварски. – Пастух пожал большую мозолистую ладонь Беркута и сразу почувствовал к этому человеку симпатию.
– Очень приятно, Майк. Теперь давай готовить чай.
С этими словами Джо присел на корточки и начал мастерски укладывать сухие ветки, разламывая их своими сильными руками.
Вскоре костер уже горел, и на нем грелась вода Майка, налитая в котелок Беркута. Новый знакомый достал сухари из кукурузного хлеба и даже половинку шоколадной плитки.
Судя по всему, он выложил все, что у него было.
Поборовшись с собой пару минут, Майк вытащил из кармана сахар – шестнадцать кусков. Причем шесть из них он получил законно – по распоряжению хозяина, а десять стащил на кухне.
– О, так много сахару! – удивился Беркут и, отломив чуть-чуть от одного кусочка, положил в рот. – В детстве я любил сладкое, – пояснил он. – А уж два таких куска мы с друзьями считали целым состоянием.
Майк улыбнулся и кивнул. Пока ему не дали эту работу, он тоже нечасто получал сахар. Теперь же он был при деле, и каждый его день приносил немного денег.
– Почему туки не уходят? – спросил Майк, когда Беркут стал засыпать в котелок заварку.
– Потому что их вожак остается возле нас, – пояснил Джо, размешивая кипящую воду тонкой палочкой.
– А почему он остается?
– Потому что у меня в мешке лежит кусочек подкопченного хлеба, – невозмутимо ответил Беркут. Он пошарил в своих вещах и достал две серебряные чашки. И хотя они были без ручек, Майк восхитился украшавшим их тонким рисунком.
– Вот уж не знал,
