Степановича не было слов…
– Вы, если я правильно понял, к Простантину Витольдовичу? – наконец спросил Григорий.
– Именно. Моя фамилия Кукушкин. Я из Ленинска. Вам должны были звонить…
– Мне? – испугался Григорий.
– Ну, не конкретно вам, а вашему руководству…
– Ах, руководству! – облегчённо рассмеялся Григорий. – Ну да, ну да… Только… это… вам к заму Дорофеева надо обратиться. Думаю, он в курсе. Идёмте.
И Григорий повёл Кукушкина на второй этаж. Путь учёного пролегал по мягким, как мох, коврам, щедро устилавшим просторный холл и мраморную лестницу на второй этаж. Беззвучно ступая по персидским цветам, профессор то и дело крутил головой, чтобы полюбоваться пейзажами средней полосы, украшавшими коридор второго этажа по обе стороны. «Галерея», – подумал Кукушкин.
Григорий остановился перед дверью с табличкой «Миркин Егор Иоаннович. Замдиректора фонда по работе с общественностью». Охранник постучал и, не дождавшись ответа, деликатно просунул голову в образовавшуюся щель.
– Утро доброе, Егор Иоаныч. Тут к вам человек из Ленинска. Учёный. Говорит – звонили.
– Ах да, запускай! – донеслось из кабинета.
Григорий вежливо отошёл в сторонку, пропуская Валерия Степановича. Профессор вошёл в кабинет, обстановка которого была довольно спартанской. В правом углу старый обшарпанный сейф, в левом – потёртая шинель на вешалке. Перед окном большой старинный стол в вензелях; на нём кнопочный телефон, перекидной календарик с какими-то каракулями, пара карандашей да мутный гранёный стакан. На стене у окна портрет президента и увядшее чёрно-белое фото Николая Второго. Замыкала сей «святой треугольник» нижняя его вершина в лице хозяина кабинета Миркина, в этом деловом костюме цвета мокрого асфальта больше походящего на предпринимателя средней руки, нежели на человека, занимающегося благотворительностью.
Егор Иоаннович был полноватым человеком с одутловатым землисто-желтоватым лицом почечника, свинцовым взглядом внимательных глаз, с жидкими седыми волосами и мелкими усиками на белогвардейский манер. Тонкие сухие губы говорили о расчётливости и некотором хладнокровии, прямая осанка и эта шинель на вешалке выдавали в нём бывшего военного. Егор Иоаннович нежно поглаживал своей сытой, холёной рукой дремлющего прямо на столе мейн-куна. Пальцы хозяина кабинета тонули в шерсти кота. На безымянном богато поблёскивала массивная печатка с инициалами. «Как у таксиста», – заметил про себя профессор. Увидев Кукушкина, Миркин тускло улыбнулся. Взгляд его при этом оставался таким же твёрдым и немигающим.
– Зд’авствуйте, п’офессо»! – приветствовал гостя Егор Иоаннович. Миркин, оказывается, немного картавил. – Начальство п’едуп’едило о вашем п’иезде. П’исаживайтесь.
Кукушкин улыбнулся и пожал руку Миркину.
– Чай, кофе? – предложил радушный хозяин.
– Нет, благодарю.
– Может,
